нахожусь, первые пару минут никак не могла понять. Мысли в моей голове словно разлетались в разные стороны, в растерянности они метались и глухо бились о мой, внезапно начавший казаться мне тонким, череп с таким отупением, что первое время после прихода в сознание я не была способна уловить хотя бы их эхо. Пролежав в непонимании происходящего несколько минут, я, наконец, попробовала что-то сказать вслух, но изо рта у меня вырвался лишь стон, походящий на мямленье опьяневшего в доску человека. Поняв, что говорить мне подозрительно сложно, я попыталась вспомнить, что именно только что попробовала произнести, и вдруг… Широко распахнула глаза от беспокойного осознания – я пыталась позвать Берека!

Мысль о сыне мгновенно привела меня в чувство, как мог бы привести в чувство впавшего в беспамятство человека нашатырный спирт. Практически осязаемое кожей чувство смертельной опасности всколыхнуло мою душу с такой силой, что меня мгновенно затошнило. Я начала шевелить пальцами рук, желая убедиться в том, что с ними всё в порядке, и с ними словно действительно всё было в порядке, но онемение моего тела внезапно начало сменяться болью…

Я никак не могла определить область боли, понять, что конкретно у меня болит… Ощущение было такое, будто у меня болит вообще всё тело.

Почувствовав силу в пальцах, я впилась ими в коричневую, шершавую и липкую от влаги древесную листву, лежащую подо мной упругим ковром, и, в следующую секунду ощутив повторный прилив тошноты к горлу, начала шевелить ногами. Наконец сумев перевернуться на бок, я отжалась от покрова палой листвы и смогла встать на четвереньки. Но не прошло и десяти секунд после того как я, шатаясь, уперлась в лиственный ковёр гудящими от онемения ладонями и коленями, как моя тошнота стала невыносимой. У меня открылась рвота.

Пошатнувшись вперёд от первого же спазма, сжавшего мои желудок и горло удушающим жгутом, я едва не упала лицом вниз, однако вовремя уперлась правой ладонью впереди себя и перенесла на неё вес, благодаря чему удержаться на четвереньках у меня всё же удалось.

Рвота продолжалась меньше пяти минут. Как только она остановилась, у меня началась конвульсивная дрожь, сильно напоминающая судороги – я никак не могла взять под контроль этот непроизвольный тремор всего тела.

Моё состояние очень сильно походило на шок, но я никак не могла вспомнить, что именно послужило его причиной.

Дрожа всем телом, упираясь широко распахнутым взглядом в свои утопающие в пожухлой листве руки, я ощущала необъяснимый, угрожающий поглотить моё сознание ужас, но никак не могла понять природу его происхождения.

Я не могла это сравнить ни с чем из того, что я когда-либо переживала в своей жизни… Я словно взглянула в глаза смерти и теперь не надеялась на то, что после встречи наших взглядов мне позволительно будет обернуться и ещё раз взглянуть в глаза жизни, вернуться к ней… Только подумав об этом, я резко вздрогнула и замерла. Прежде чем я поняла, что именно делает моё тело, я уже обернулась и смотрела куда-то вверх. Туда, откуда в эту секунду в мой затылок кто-то должен был целиться из огнестрельного оружия…

РИЧАРД!!!

Прежде чем я поняла, что его нет на обрыве ямы, что в мой затылок на самом деле никто не целится и что чёрное пятно, которое я восприняла за человеческий силуэт, лишь неровный, сбросивший листья куст, я испытала ужас такой силы, что, отстранившись вправо от лужи собственной рвоты, завалилась на спину и… Снова потеряла сознание.

***

Когда я приоткрыла веки, медленно, словно они были налиты свинцом, я увидела серость, пронизанную тёмными венами. Это было небо. Осеннее, сумеречное небо, изборожденное облаками, быстро пролетающими на фоне голых крон лиственных деревьев и макушек вечнозелёных хвой. На сей раз я сразу вспомнила где нахожусь и что со мной происходит. Боясь в очередной раз вызвать рвоту, я пролежала не двигаясь несколько минут, прежде чем позволила себе попробовать сесть.

Сесть удалось с первой попытки.

Поняв, что на сей раз моя дрожь вызвана не шоком, а холодом, я начала себя ощупывать: предплечья, шея, затылок, рёбра, ноги были целы и повреждений при нажатии на них не выявлялось, однако стоило мне только попытаться подняться на ноги, как я сразу поняла, что у меня повреждена правая лодыжка. Та самая, из-за подворота которой я сорвалась в яму… Нет! Я упала в яму не из-за подвернувшейся ноги – в моё тело врезалась пуля!!!

Резкими, нервными движениями расстегнув крупные пуговицы своего пальто и распахнув его, я уставилась на свой живот. Не увидев кровавых пятен и поняв, что не чувствую соответствующей при пулевом ранении боли, я задрала кофту и начала ощупывать живот, как вдруг заметила, что одна из нижних пуговиц пальто раскрошилась и практически полностью отсутствует. Пока я осматривала пострадавшую пуговицу, мои пальцы нащупали ещё одну странность, и вскоре я уже осматривала пряжку своего ремня: стальная, широкая, выполненная в виде квадрата, вмещающего в себя неровный треугольник, она треснула напополам около центра. Заметив застрявший в пряжке инородный предмет, я, дрожащими пальцами, коснулась этого предмета и начала аккуратно вынимать его. Спустя несколько секунд в моей ладони оказалась небольшая, блестящая, серебристая пуля. Моя дрожь усилилась…

Я выжила.

Траекторию пули сместила пуговица пальто, затем она вошла в стальную пряжку и застряла в ней, в миллиметре от моей кожи. Спасла ли меня двойная защита фурнитуры или меня спас мой своевременный поворот лицом к убийце и последующий срыв ноги, или все эти факторы вместе взятые, но пуля не вошла в моё тело и не убила его. Я всё ещё оставалась живой.

***

Я не знала, что мне необходимо будет делать после того, как я выберусь из ямы, но я знала наверняка, что для начала мне необходимо из неё выбраться.

Заметив свою сумочку валяющейся в паре метров от меня, я встала на ноги и вновь ощутила дискомфорт в правой лодыжке. Она побаливала, но не критически сильно, и я, подойдя к своей сумке, поняла, что у меня появилась хотя и не сильная, но всё равно заметная хромота, доставляющая дискомфорт.

Машинально потерев левой рукой замлевшую шею, я нагнулась и, потянувшись к сумке, поняла, что вновь хочу сесть. Хотя моё пальто и было длинным, из-за влажной листвы, на которой я провалялась определённо точно не один час, оно отсырело, поэтому снова садиться на него было не очень приятно.

Сев и взяв в руки сумку, я не начала в ней копаться –