Теперь то, что прежде было только простым, голым именем, под митрастическим влиянием приняло более определённые формы и об­раз: бог превратился в человека, как в человека превратили исконного бога Иисуса, дабы тем самым сделать его более близким сердцам ве­рующих, и как впоследствии церковь из языческих богов делала себе святых и мучеников, — вспомните о св. Дионисии, св. Георгии, св. Бри­гитте, о Косьме и Дамиане, которые соответствуют греческим Диоску­рам, и т. д., на что указывал еще Фауст Августину («Против Фа­уста», 20, 4)

Этот (антропоморфизованный — превращенный в человека) бог за­нял теперь место рядом с христианским спасителем в качестве его пер­вого помощника, и все, что рассказывали о Симоне, Протее, Петре, Атланте, Янусе и Митре, — все это, хотя и в поблекшей форме, нашло свое отражение и выражение в личности Симона-Петра. Ведь тогда еще жили в мире представлений или образов древне-языческих богов, и была неизбежно, что эти представления теснейшим образом, внутренне пере­плетутся с христианскими.

Петр — «скала церкви»! Петр — небесный ключарь!

На изображениях митраистического Кроноса рядом с последним фигурирует петух. Персы считали последнего особо священной пти­цей, быть может, вследствие его связи с восходом солнца; на этом осно­вании, он присоединялся также к образу Януса. Так и евангелие ста­вит петуха в связь с Петром: оно заставляет его петь в те моменты, когда апостол трижды отрекается от своего учителя. Однако, — по словам Мишны, — в Иерусалиме совершенно было запрещено куроводство, так как петух стоял в отмеченной выше связи с финикийским Гераклом и Митрой.

Следовательно, там не мог петь и петух.

Рис. № 13-14. Зерван — первообраз мифического Петра.

Митраистический бог времени — Зерван (налево), сливавшийся иногда, в солнечным Митрой и послуживший вместе с ним первообразами мифиче­ского апостола — ключаря Петра (направо). Зерван изображен львиноголо­вым, — намек на всепожирающую силу времени. На спине у него крылья — образ быстролетности, быстротечности времени. Овит он змеей, — извилистый путь солнца на небе. В руке — посох, символ власти. В руках ключи от неба и ада, перешедшие по наследству его преемнику — Петру. У ног петух, — священная птица божеств времени и солнца, своим пением ночью и утром возвещающая истекшее время и скорый восход солнца. Молоток и клещи, — ремесленные орудия, — намекают, по-видимому, на то, что Зерван — «небесный ремесленник» или «плотник», создавший мир. Это обстоятельство позволяет нам видеть в нем первообраз или первоисточник евангельского образа «плотника» или «ремесленника» Иосифа, мнимо-земного отца мифи­ческого Иисуса

Таким образом, митраистический Зерван христианами был превращен как в апостола Петра, так и в плотника Иосифа.

III. ПЕТР В РИМЕ

По словам Деяний апостолов, — Петр после своего освобождения из иродовой темницы отправился в «другое место». Дальше в Деяниях мы встречаем его еще только раз, в рассказе о соборе апостольском, где Петр первым берет себе слово, причем не сообщается, как он пришел в Иерусалим и где он потом пребывал. Апостольский собор, говорят, имел место в 53 году. Послание к галатам тоже предполагает присут­ствие Петра на этом собрании и рассказывает о его позднейшем пре­бывании в Антиохии. Но еще раньше, в 44 году, он, говорят, прибыл в Рим при Клавдии (41-54), при чем предполагают, что под тем «другим местом» Деяний следует подразумевать Рим. По свид. Евсевия и Иеро­нима («О блест. муж. 1), Петр действовал здесь вместе с Павлом, якобы, приведенным в Рим в 61 году в качестве арестованного, основал римскую церковь или общину и в продолжение целой четверти века (42-67) исполнял обязанности первого епископа, чтобы затем в связи с первым гонением на христиан при Нероне вместе с Павлом претерпеть муче­ническую смерть.

Характерно, что Деяния ничего не знают о подобной совмест­ной деятельности Петра и Павла в Риме. Они заканчиваются словами: «И жил Павел целых два года на своем иждивении (в Риме), и прини­мал всех, приходивших к нему, проповедуя царствие божие и уча о господе Иисусе христе со всяким дерзновением невозбранно» (28, 30 сл.). Далее, Деяния рассказывают о деятельности Павла, просто копируя ее с деятельности Петра и приписывая обоим апостолам одно и то же житейское поприще. Поэтому они не преминули бы, конечно, упомя­нуть и о деятельности Петра рядом с деятельностью Павла, если бы таковая фактически имела место.

Впрочем, первое послание Петра пытается заставить поверить в пребывание Петра в Риме и в связь его с Павлом. Оно, якобы, было на­писано Петром через Силуана (Сильвана), «верного брата», о котором упоминается во втором послании к коринфянам, 1, 19, пересылает при­вет Петра от «его сына» Марка, которому приписывается древнейшее евангелие, и помечается «Вавилоном», под каковым не раз подразуме­вали Рим. Но как раз это обстоятельство выдает неподлинность, под­ложность послания. Ведь имя Вавилон могло применяться к Риму только после разрушения Иерусалима императором Адрианом и окон­чательного рассеяния иудеев в тридцатых годах второго века. Затем, само послание так написано и обнаруживает столь ясные следы Павло­ва образа мыслей, столь мало выражает или отражает иудео-христиан­ские воззрения мнимого Петра и, сверх того, в стилистическом отношении (т. е. в отношении слога) столь далеко от того, чтобы его мог на­писать бедный, необразованный галилейский рыбак Петр, — что, исклю­чая немногих, совершенно безмозглых, голов, «первое послание Петра» теперь уже никто более не считает подлинным. Оно, явно, написано с целью заставить поверить, что Петр был в Риме одновременно с Павлом и его приверженцами и находился в сношениях с древнейшим еванге­листом (Марком), дабы таким путем произведению последнего придать высшую степень достоверности.

Еще меньше, чем первое, могло вылиться из-под пера Петра вто­рое послание, носящее его имя. Автор называет себя Симоном Петром, рабом и апостолом Иисуса христа, дает понять, что он уже в преклон­ных летах, и напоминает своим читателям о том, как он вместе с Иису­сом пребывал на горе Преображения и слышал небесный голос, про­возгласивший Иисуса сыном божием. Ну, а если хоть что-нибудь, то как раз преображенская история, — по общему признанию, — является чистейшим вымыслом и написана по ветхозаветной прописи.

Следовательно, Петр не мог о ней ничего рассказывать. Автор на­поминает о том, что он написал также первое послание Петра и, рав­ным образом, пытается показать, что он находился в Риме одновре­менно с Павлом, намекая при этом на послание последнего. Однако, можно