— Так вот, был среди гостей один любопытный господин — продолжила Стелла — Не в смысле любознательный, а в смысле осведомленный в ряде вопросов, в том числе связанных с темой антиквариата и коллекционирования. Понял, о чем я речь веду?

— Кажется, да — посерьезнел я — Хм, странно. А это кто? Вроде раньше таких в окружении мамы не водилось. Может, кто из новых знакомых, тех, что после моего исхода из отчего дома появились?

— Некто Николай Анатольевич — Воронецкая отпила глоток кофе — Высокий такой старикан, седой, с выправкой бывшего вояки. Но живчик, живчик! Так, знаешь ли, мое декольте взглядом жег, что платье чуть не задымилось.

— А, теперь понял — заулыбался я — Есть такой, Антипов его фамилия. Ну да, этот может. Не знаю как сейчас, но раньше он жен раз в три года менял, причем каждая последующая была на несколько лет моложе предыдущей. Помню, я еще гадал, что он станет делать, когда женится на восемнадцатилетней, дальше-то все, тупик. Но девчонки в претензии точно не оставались, он им очень хорошие отступные давал при разводе. Странно, что мама его позвала, кстати, ей вся эта брачная карусель очень не нравилась. Она не моралистка, но некоторые старомодные принципы ей близки.

— И хорошо, что позвала — Стелла снова глотнула кофе и горделиво задрала нос — Потому что этот самый Николай Анатольевич рассказал мне, у кого именно хранится интересующее нас украшение. Я ему рисунок показала, поулыбалась, глазки построила, он перья как тот петушок распушил, а после мне всю подноготную вопроса и выложил. Вот так-то!

— Лихо — признал я, салютуя ведьме своей чашкой — Удивила и порадовала. Признаю свою неправоту, надо было тебя еще вчера выслушать.

— То-то — еще сильнее возгордилась Стелла — Теперь понял, почему с Шлюндтом не стоило говорить? Он, скорее всего, не знает, что я в курсе, я с этим дедом общалась уже после того, как он отбыл. Собственно, я к нему и подошла-то потому, что заметила, как Карлуша о чем-то с ним трет, причем деловито так. Они, похоже, вообще давно знакомы, сложилось у меня такое впечатление.

— Запросто — подтвердил я — Антипов же коллекционер, он революционный фарфор собирает.

— Чего? — изумилась Стелла.

— В двадцатые годы того века в РСФСР одно время выпускали тарелки фарфоровые, агитационного толка — пояснил я — С рисунками по всей поверхности. Большевики, флаги, «Аврора», то, се… Главной по этим тарелочкам была Щекочихина, но и другие мастера тоже свою руку приложили. Так что на этой теме они запросто могли знакомство раньше свести, Шлюндт ведь торгует всем, что можно продать.

— Чудны пути твои… — вздохнула Стелла — Ладно, не суть. Так вот, видел он эту брошь с гербом. Она находится в коллекции некоего Боровикова. Насколько я поняла, он Антипову твоему ровесник, и конкретно подвинут на теме белого движения.

— Так и есть — я подпер щеку ладонью и печально глянул на сотрапезницу — И скажу тебе так, дорогая — новость с одной стороны хорошая, потому что предмет найден, а с другой хреновая. Мне этот Боровиков немного известен, понаслышке, разумеется, у него отец как-то раз хотел картину купить, маме в подарок на день рождения. И не выкупил, несмотря на все свое умение убеждать и финансовую состоятельность. Уперся этот старый хрыч и все тут. Не любит он расставаться с предметами из своей коллекции, просто ни в какую. Уж вроде тот француз-художник не по его основному профилю был, и все равно ведь не продал.

— Не сходится задачка с ответом — покачала головой Стелла — Карл тебе звонил? Звонил. Значит он знает как до броши добраться.

— Не факт — возразил ей я — В случае с Митрохиным он мне место слил, но и только.

— Снова ошибка — покачала пальчиком Стелла — Это ты так думаешь. А он тем временем готовил площадку для торга, и когда бы ты совсем отчаялся, предложил тебе вариант решения проблемы. Вот просто уверена в этом. Цена, конечно, была бы заоблачной, но тебе же важен результат, потому ты за ней не постоишь. Просто Марфа его обскакала. И здесь у него наверняка уже что-то да придумано. И, значит, нам надо найти ассиметричный ответ.

Я глянул на нее, неожиданно серьезную и сосредоточенную, встал с табурета и отправился на балкон. Услышанное следовало обдумать и взвесить, но в главном со Стеллой я был согласен — ответ есть, надо его просто найти. Одно дело, когда ситуация полностью совпадает с русскими народными сказками — пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Я знаю, где лежит то, что мне нужно и как оно выглядит, причем на этот раз искомая вещь находится не в загородном доме со скверной славой и не в психиатрической клинике. Обычная квартира, в которой живет обычный человек, не более того.

Не сомневаюсь, что Шлюнд пойдет самым простым путем, зачем ему сложности? Каким бы упертым не был этот старик, Карл Августович его все равно перемелет как муку. В загашниках антиквара наверняка найдется нечто такое, что заставит коллекционера изменить своим принципам и пойти на обмен, уверен в этом на все сто процентов. К тому же Шлюнд умеет заставить согласиться с собой даже самых упертых упрямцев, что есть, то есть

А вот со мной Боровиков даже разговаривать не станет, я для него никто. Да и что я ему предложить могу? Был у меня наган времен гражданской войны, да и тот утоп в болоте.

Значит надо действовать по-другому, причем не нарушая рамки закона, что в подобной ситуации довольно сложно.

Но сложно — не значит невозможно.

Проходя через комнату, я вынул из кармана джинсов, висящих на стуле заветный екатерининский рублевик, вернулся на кухню, подмигнул Стелле и спросил у нее:

— Орел или решка?

— Орел — немедленно ответила она, не задавая лишних вопросов.

Я подбросил монету, поймал ее и глянул на результат. Угадала Воронецкая, орел. Ну и хорошо, это тот вариант, к которому я и сам склонялся.

— И? — уточнила ведьма.

— А теперь вот что — я взял телефон — Теперь…

Но закончить фразу, увы, не успел.