Шрифт:
Закладка:
И Труди не разрыдалась только потому, что в обличье совы плакать так же невозможно, как и играть на пианино.
Она тут же выложила всё без утайки. Что Джефри её не любит, что он её только использует и даже не пытается хорошо с ней обращаться. Что она не знает, нравится ли ему вообще. Что ему важна только его стая и что она даже не может понять, не презирает ли он её – ведь она всего лишь птица.
Габриэль обнял её большими мягкими крыльями, которые согревали лучше любого одеяла, а из-за одной из балок выглянула Ава:
– А если про этого идиота больше не думать?
– Подслушивать не крылато! – рассердился Габриэль, а Труди подумала, что это катастрофа: Ава не умеет хранить секреты. Неужели теперь вся семья узнает, что Труди безответно влюблена в волка-оборотня?!
– Ладно, успокойся, уже ухожу, – Ава вышла – и очень вовремя, потому что Труди уже слышала приближающиеся шаги Баддера.
– Чтоб ты знала – если в кого-нибудь влюбишься, то не сможешь о нём не думать, – крикнул ей вслед Габриэль. – Так всегда бывает.
– Ну, значит, я влюблена в мышей, потому что я тоже не могу о них не думать, – засмеялась Ава. Но ей тут же стало не до смеха – дед схватил её и потащил за собой.
– Твоя помощь нужна на кухне, давай пошевеливайся. Габриэль! Где ты, маленький паршивец…
Брат превратил клюв в рот и мрачно ответил:
– Сейчас иду.
И Труди поняла, что проблемы не только у неё.
Когда Габриэль вернулся в обличье совы, Труди наконец спросила:
– И что ты думаешь?
– Я не хочу, чтобы ты стала одной из тех женщин, которые восхищаются плохими парнями и всё им прощают, даже если с ними плохо обращаются или даже бьют, – сказал Габриэль.
– Я тоже этого не хочу! – Труди пришла в ужас. Неужели она уже стала такой?!
– Но я знаю, как выяснить, нравишься ты ему или нет, – сказал Габриэль.
Он не успел объяснить, что он придумал – вернувшийся дед Баддер даже не дал Труди поздороваться с остальными братьями – Лиамом и маленьким Йеремией, которого все называли Йер: они оба, как и Труди, были ушастыми совами:
– Быстро за работу!
Готовить, мыть посуду, стирать, убирать дом, кормить кур, коз, овец и убирать за ними – это была обязанность Габриэля, Авы и Йера.
– А что делаешь ты? – спросила Труди Лиама, второго по старшинству брата, с которым у неё никогда не было близких отношений, потому его интересовали совершенно другие вещи.
– Я здесь единственный, кто понимает в технике, поэтому на мне всё, что сломалось, – лампы, трактора и тому подобное, – сказал Лиам. – А кроме того, я забиваю кур.
– А, – тихо отозвалась Труди.
Лишь около полуночи, когда дед заснул и совы смогли насладиться ночью и свободой, Труди и Габриэль бесшумно парили над пастбищем для овец и коз вокруг фермы.
– Ну, говори, как мне выяснить про Джефри? – с нетерпением спросила Труди, явно нервничая.
– Напиши ему о чём-нибудь очень личном, что трогает тебя до глубины души, – сказал Габриэль. – И посмотри на его реакцию. Если он не ответит или напишет что-то дурацкое…
– …то я возьму себя в руки и постараюсь держаться от него подальше, – продолжила Труди, хотя одна только мысль об этом заставила её задрожать.
Поэтому вскоре Труди уже сидела за единственным компьютером в доме и писала письмо. Первый черновик совсем никуда не годился: «Больше всего мне хочется сейчас быть рядом с тобой». Стереть, немедленно! «Я часто думаю о тебе» – нажать клавишу «удалить»! Но в конце концов получилось, и Труди осталась довольна.
Привет, Джефри,
как твои дела? Надеюсь, ты хорошо проводишь время вместе с родителями. А я уже рассказывала тебе о своём детстве? Я родилась на нашей огромной ферме в Канзасе, где выращивали зерновые. Там были все свои, и не надо было осторожничать, когда мы превращались. Но, увы, ферма обанкротилась, и её продали с торгов. Я очень скучаю по ней, и она мне часто снится.
Надеюсь, ты меня понимаешь.
Всего тебе хорошего.
Труди (сейчас в Канзасе)
Щёлк, отправлено. Теперь оставалось только ждать.
Приятного в этом было мало. И позаботился об этом дед Баддер. Габриэль уже уехал на велосипеде в столярную мастерскую, а всем остальным досталось по полной.
– Я велел тебе здесь подмести. А это что там валяется – соломинка?! – орал он на Аву, которая стояла, опустив голову.
– Но метла плохая, такой нельзя… – попыталась она оправдаться, но дед уже не слушал.
– А ты чего не шевелишься – ноги, что ли, к полу приклеились?! – орал он на Лиама. – Давно уже пора закончить со смазкой инструментов!
«Но ведь Лиам не может быть днём бодрым – он же сова», – подумала Труди. Она тут же подошла к брату и стала ему помогать, чтобы он побыстрее справился с работой.
Каждую свободную минутку Труди пробиралась к компьютеру. Утро: ответа нет. Обед: всё ещё нет. Вечер: ящик пустой. Может, нужно было написать душевнее? Может, он обиделся, что она не передала привет его стае? Или она допустила опечатку в адресе? На всякий случай она отправила письмо ещё раз. И затем ещё раз – случайно опять нажав на «отправить». Как неловко!
С каждым часом её сердце сжималось всё больше и больше. Наверное, теперь оно похоже на чернослив, который всё время ел дед Баддер: якобы это полезно для пищеварения.
А потом настал роковой ужин.
Ава, сияя, сидела за накрытым столом.
– Представляете, я сегодня в первый раз по-настоящему охотилась! – рассказывала она. – И очень удачно, хотя я и ужасно волновалась.
– Ура! – Труди была рада за сестру. – Ты молодец.
– Поздравляю, малышка, – сказал Габриэль и обнял её. – Вкусно было?
– Я её не… – начала было Ава, но тут в комнату прошаркал дед Баддер и рухнул на стул.
И всем сразу же расхотелось говорить. Труди и остальные молча начали хлебать картофельный суп с фрикадельками, который сварила Ава.
Но тут дед вскрикнул, бросил ложку и, отпихнув тарелку, так резко вскочил, что опрокинул стул.
– КТО ЭТО БЫЛ?!
Все Баннинги ошарашенно посмотрели на него, а потом вгляделись в его тарелку. Сначала Труди увидела просто желтоватый суп и коричневые фрикадельки, но потом разглядела, что у одной фрикадельки есть
