Шрифт:
Закладка:
– Прозевали, товарищи оперативники, – хмыкнул Кольцов.
– Я тоже об этом подумал, так и сказал: с огнем играете, полетите из органов к чертовой матери! Те давай возмущаться, мол, следили постоянно, никто не подходил. Уж больно убедительно возмущались, товарищ майор. Я насчет второго пути подумал – дополнительный колодец или что-то еще. Но это чушь, второго колодца нет. И при чем тут следы – а они ведь именно здесь? В общем, загадка. Следы сравнительно свежие, им часа два-три. Светлый день еще был. Получается, пока эти оболтусы глаза терли, подошел невидимка, вскрыл колодец, приделал устройство, поднялся, запер крышку на замок и спокойно ушел. Она подключена, товарищ майор, – повторил Швец. – Я там всю спину истер, разглядывая. Индикатор мерцает, но запись не идет. Аккумулятор, видать, живучий, несколько суток можем спать спокойно, никто не придет. В общем, вылез я из подземелья, наблюдателя на холм вернул, а сам к Литвину. Он тоже поверить не может, вон, смотрит на меня, моргает…
– То есть весело проводите время. Эх, юмористы… Ладно, минут через сорок мы подъедем к объекту.
Майор повесил трубку, обвел взглядом притихших подчиненных.
– Не пересказывайте, товарищ майор, – буркнул Вишневский. – Алексей так орал, что мы все слышали. Бред собачий. Но разумное объяснение где-то есть.
– Пока одно понятно, – сказал Москвин. – В тоннель забрался не Гульков. Он в это время был занят – встречался со своим контактом, потом его убивали…
– К черту все это, – проворчал Кольцов, поворачивая ключ зажигания. – Не морочьте мне голову раньше времени…
Что-то мистическое в этом деле присутствовало. Машину поставили на другом краю лесного выступа. Посетителей не ждали, но проявлять беспечность не стоило. Москвин остался в лесу (обиженно сопел: можно подумать, он здесь самый нелюбопытный). Остальные, озираясь, побежали к колодцу. Земля подсохла, следов почти не оставляли.
– Эх, потрепала вас жизнь, товарищ майор, – посетовал Швец. – Вы чем занимались в городе – блатные малины окучивали?
– Открывай колодец, потом все узнаешь…
Волнуясь, как ребенок, Кольцов спустился в подземелье, переложил пистолет поближе в карман, сел на корточки, осветил бескрайнюю земляную нору. Под землей было неуютно – как в закопанном гробу. Чесалась спина, трудно было продохнуть. Чем дальше отступаешь по тоннелю от колодца, тем активнее шевелятся волосы на голове…
Майор добрался до нужной точки, еще раз все осмотрел, осторожно ощупал. Вряд ли шпионы оставляли метки вроде волоска в двери или чего-то еще. Уверенные в своей непревзойденности, они работали дерзко, допуская ошибки.
Михаил осмотрел нижнюю часть желоба. Устройство крепилось жестко, с помощью зажимов. Бледным розовым светом мерцал индикатор. Устройство не шумело, «спало». Пластиковая коробка тридцать на тридцать сантиметров и еще сантиметров восемь в толщину. Откуда взялось? Наврал Арепьев, и есть дополнительный проход? Неправильный ответ – Швец заметил у колодца свежие следы. Этим ментам хоть кол на голове теши. Проспали все на свете, а теперь выгораживают друг друга…
И все же оставалось легкое недоумение. Гульков, может, и приходил сюда, но не только он. Действует крупная шпионская группа, клешни которой тянутся из консульства, а возможно, и из лаборатории «Оникс». Шпионы не знали, что Комитет вышел на эту точку – девяносто к десяти. Иначе не явились бы сегодня и не поставили прибор. Значит, не засекли оперативников Литвина. В самом деле, как их засечешь, если ребята спят в кустах?
Устройство не работало – шелест ленты он бы различил. Когда включится? Только в понедельник? Тогда логичнее было бы установить аппаратуру завтра, в воскресенье. Впрочем, разницы нет, в спящем режиме аккумулятор почти не разряжается. Когда ждать гостей? Не раньше вечера понедельника. А лучше во вторник. Или ночью между понедельником и вторником. Неважно, когда, хоть завтра. За этой штукой надо постоянно наблюдать.
Возникал второй интересный вопрос: если проворонили гонца сегодня, то что мешает проворонить его, когда он придет снова? Ждать в тоннеле невозможно – это хуже свинцового рудника. Час, другой – теоретически допустимо, но куковать под землей сутки? Подобного распоряжения он отдать не мог, не фашист же. Доверия к милиции больше нет. Свои ребята тоже могли наделать глупостей – живые люди. А брать злоумышленника надо, не то унесет с собой очередной пакет шпионских сведений. Выбора не было, хочешь что-то сделать – сделай сам…
Глава пятая
В воскресенье и в понедельник гости не приходили. Устройство включилось в понедельник, ровно в 9.00, в 18.05 снова впало в спячку. Ночью было тихо, да и зачем приходить, если даже половина пленки еще не выработалась? Кольцов склонялся к мысли, что ночные посещения у шпионов едва ли практиковались. Свет фар в темное время мог вызвать лишние вопросы. Ночью труднее добраться до места. Район не закрыт, но патрули ходят. Если тут замешаны консульские сотрудники, то ночь для них и вовсе исключена. Представительство под наблюдением всегда: любая машина, покидающая территорию после девяти вечера, вызовет живой интерес и автоматически станет целью наблюдения.
По ночам мог действовать один Гульков, знавший в районе проселочные дороги, и то с оговорками. Гульков работал на режимном предприятии, в рабочее время должен был выглядеть как огурчик. Пользоваться его услугами агенты могли лишь от случая к случаю, в основном в выходные. Но что-то Гулькову все-таки поручали – иначе откуда бы брались деньги на его счету?
Дни и ночи проходили бездарно. Преступная группа находилась рядом, но обезвредить ее не могли. От услуг сотрудников милиции пришлось отказаться. Литвин обиделся, да и шут с ним. В помощь выделили людей из областного управления. Швец посмеивался: эти хотя бы спят с оглядкой.
Контакты и связи Гулькова отработали частично – ничего полезного не выявили. Друзей у Петра Алексеевича не было, с бывшей женой и детьми он почти не общался, но бухгалтерия прилежно отчисляла им треть заработка непутевого отца. Плюс больная мать в качестве непосильной ноши. С женщинами, в силу качеств характера, фигурант встречался редко. С последней любовницей расстался полгода назад. Имелись
