Злоумышленник качнулся, что-то прохрипел. Второй удар последовал без промедления. Но добить не удалось, рука дрогнула, зацепила ключицу. Субъект оттолкнул Кольцова от себя. Падать в грязь не хотелось, майор устоял. Очкарик пустился наутек, свернул за угол. Михаил бросился за ним, но поскользнулся. Мир угрожающе зашатался. Он уже падал на Гулькова, выбросил вперед руки, уперся в стену. Закружилась голова, пришлось взять тайм-аут.

Он опустился на корточки, отдышался. Когда, пошатываясь, выбрался за угол, там уже никого не было. От злости пухла голова. В отбитом животе разыгрались «колики», каждый шаг давался с болью. Он снова опустился на корточки, чтобы не упасть, оперся плечом о стену. Вытянув руку, подобрал валяющийся в грязи пистолет, покосился на оброненный злоумышленником нож. Поднимать не стал, да и тянуться не хотелось. Гульков отмучился, глаза превратились в мутные стекляшки.

«Допрыгались, Петр Алексеевич. Вот такая она, безбедная жизнь – привлекательная, но недолгая»…

Послышался топот, захлюпала грязь под подошвами. В тупик влетел Вишневский с пистолетом в руке, крикнул:

– Москвин, сюда! – завис над душой. – Вы в порядке, товарищ майор? Мы пытались связаться с вами, но вы рацию не включаете…

– Да, Григорий, я был немного занят…

С воплем «Вот те нате!» в тупик влетел Вадик Москвин.

– Никого не видели? – прохрипел Михаил.

– Вроде нет, товарищ майор… Пробежали, как вы велели, там улица, полно людей, прохожих опрашивали, но никто не видел похожую парочку. Потом сообразили: вряд ли они на людную улицу побегут, бельмом на глазу же станут… Это Гульков, что ли? – потрясенный Москвин опустился на колени, стал зачем-то проверять у мертвеца пульс. – Товарищ майор… это же не вы его?

– Спасибо, Москвин… Все, мужики, упустили преступника… – Кольцов поднялся, сплюнул с досады. – Где наши местные ротозеи? Вызывайте их сюда. В милицию звоните, убийство все же произошло… Григорий, обыщи гражданина, у него был сверток…

– Нет никакого свертка, товарищ майор, – отчитался Григорий. – Убивец, видать, забрал, чтобы мы подольше в потемках плутали…

Только через сорок минут, оставив местных товарищей разбираться, они добрались до машины, брошенной у гастронома.

Начинались сумерки. Дождь прекратился, разбежались тучи.

Оперативники сидели в салоне, курили, приводили в порядок мысли.

– Ладно, выдохнули. – Кольцов утопил окурок во встроенную пепельницу. – Никто и не рассчитывал, что все пойдет гладко. Нужно отследить связи и контакты Гулькова, может обнаружиться что-то интересное. Завтра и послезавтра будете работать в городе. От визитов в лабораторию пока воздержимся.

– Товарищ майор, это самое… – Вишневский колебался. – Мы знаем, кто убийца – по крайней мере, знаем, как он выглядит. Догадываемся, что он иностранец и куратор Гулькова. Все следы ведут в консульство. Откуда здесь другие иностранцы, да еще такие самоуверенные, дерзкие и не гнушающиеся убийств советских граждан? Местные товарищи знают, кто работает в консульстве, на каждого иностранца заведено досье. И наш крендель там точно есть. Нас трое, мы все его видели. Плюс персонал и посетители коопторга. Продавщица точно его запомнила. Убийца обронил нож, оставил на нем отпечатки пальцев. Экспертиза докажет, что пырнули Гулькова именно этим ножом. Вы разбили ему очки, на физиономии остались порезы. В чем проблема, товарищ майор? Убийство – отягчающее обстоятельство, иммунитет не работает.

– Войти в иностранное представительство без разрешения консула мы не можем, – отрезал Кольцов. – Это то же самое, что вторгнуться в другое государство. Преступник действовал в перчатках – в тонких кожаных перчатках. Он не кретин. Очки уже сменил, порезы на физиономии – смешно. Брился – порезался, чушь собачья, будут в лицо нам смеяться, а мы опять утремся. Наш друг уже добрался до консульства, меры уже принимаются. Ткнем их в фото нашего убийцы – страшно удивятся, будут пороть чушь, которую мы не сможем опровергнуть: мол, такого сотрудника уже нет, вызван на родину, улетел. А если не улетел, то две недели как болен и здание консульства не покидал. И снова будут смеяться в лицо – и хрен что сделаешь.

– То есть утремся, – грустно заметил Москвин.

– Нет, продолжаем работать. Гульков в любом случае заработал высшую меру. Жаль, оборваны контакты, но к этому отнесемся философски. Если он тот, кто проникал в тоннель, то теперь это делать некому. Нашего приятеля с разбитыми очками от дела отстранят и спрячут. Попытается выехать из страны – попадется в аэропорту. Причастность к убийству можно доказать и без отпечатков пальцев. Вражеской резидентуре придется заново формировать штат.

– И мы здесь застрянем еще на месяц, – добавил Вишневский и смутился. – Да все в порядке, товарищ майор, мы не торопимся.

– Свяжут ли наши американские коллеги провал Гулькова с записывающим устройством в тоннеле – вопрос. В принципе, эти вещи могут быть и не связаны. При наблюдении за колодцем следует проявлять осторожность. Есть ли «крот» в лаборатории «Оникс» – тоже вопрос. Склоняюсь к мысли, что есть, в оговоренное время он отправляет по выделенному каналу нужную информацию. Как это происходит технически – не знаю, но помним, что прогресс на месте не стоит…

Заработала система «Алтай», встроенная в приборную панель. Майор снял трубку.

– Ну, наконец-то, – пробился сквозь эфир голос Алексея Швеца. – Товарищ майор, где вас носит? В третий раз пытаюсь с вами связаться…

– Так, осади коней, мы работаем.

– И есть успехи?

– Доедем – узнаешь. Что надо?

– Я от Литвина звоню, товарищ майор. Тут такое дело… В тоннеле обнаружено записывающее устройство. Оно подключено к коммуникационному кабелю…

– Так, стоп, – перебил Михаил. – Вы что там пьете, кроме чая?

– Только чай, товарищ майор… Нет, серьезно. В тоннеле откуда ни возьмись появилось записывающее устройство. Оно подключено разъемами к нескольким кабелям, габаритами напоминает кассетный магнитофон. Запись в данный момент не ведется – время неурочное. По-видимому, установлен таймер. Как давно оно установлено, мы не знаем. Причем стоит в том самом месте, которое мы выявили. Это не розыгрыш.

– Ничего не понимаю. Можешь нормально объяснить?

– А как объяснить, товарищ майор? Чувствуем себя с операми какими-то одураченными… В общем, вы уехали в город, через некоторое время я взял у Литвина машину, решил проверить пост. Не волнуйтесь, соблюдал осторожность. Машину оставил на другом конце лесного массива, сделал крюк и подошел к холму с севера. Опера не спали… вернее, один дремал, другой держал круговую оборону. С позиции все видно, а тебя там не увидишь… Доложили: все честь по чести, никаких происшествий. По дороге пару раз в сутки машины проезжают – без остановки; товарные поезда туда-сюда снуют… Видели грибников на опушке – пожилая