сердит слонов. Это непростое искусство: у животных нужно вызывать то легкую досаду, то раздражение посильнее, а порой их требуется разозлить по-настоящему или даже, как выразился бы Деций, выбесить до усрачки и при этом не дать им тебя растоптать. Муж этой женщины изучает, как слоны общаются ушами, а гнев, оказывается, самая очевидная эмоция – за ним проще всего наблюдать. Когда Джорди в последний раз говорил об этой женщине, то упомянул, что у них с мужем девятимесячный ребенок.

Коллекционируя истории, Дженис старается использовать аналитический научный подход, совсем как муж и жена, вместе изучающие слоновьи уши, но, откровенно говоря, счастливые финалы – ее слабость. Но какой счастливый финал Фиона может предложить Адаму?

Глава 12. Каждая история с чего-то начинается

За два визита к миссис Би Дженис расчистила ее коридор от завалов. Работа оказалась сравнительно нетрудной. Дженис верно предположила: в колледже действительно есть складские помещения, куда готовы взять на хранение вещи миссис Би. Поболтав с техническим персоналом и уборщиками, Дженис (невысокая женщина средних лет – идеальное доверенное лицо, от нее никто не ждет подвоха) пришла к выводу: в колледже надеются, что для миссис Би это первый шаг по дороге перемен, и, может быть, если повезет – тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! – эта старая заноза в заднице наконец съедет. Дженис не стала никого разубеждать и отделалась нейтральными ответами, только после слов о «занозе в заднице» позволила себе взглянуть на собеседника с пониманием. Она не стала указывать на то, что древнеримские генералы часто прибегали к отвлекающим маневрам, а сами тем временем укрепляли позиции, готовясь к битве. Об этом она вычитала в книгах миссис Би. Но как бы там ни было, свободное складское помещение нашли, а потом Дженис уговорила миссис Би расстаться с несколькими мятыми двадцатифунтовыми банкнотами и отдать их паре студентов, чтобы они перетащили туда ее имущество.

На кухне навести порядок труднее. Дженис упорно пытается отскрести от столешницы последние затвердевшие остатки еды, и тут миссис Би начинает описывать вокруг нее круги. Старуха переходит от стула к стулу, подбираясь все ближе к Дженис. Для разминки она заводит беседу, которая по ее меркам наверняка считается очень вежливой.

– Дженис, вам очень далеко ко мне ездить?

– Нет, мы живем в деревне совсем рядом с Кембриджем. До вас автобус ходит.

– А откуда вы родом?

– Почти все детство провела в Нортгемптоне.

– А-а-а, это где обувные фабрики.

Дженис не отвечает, лишь многозначительно вскидывает брови.

Она понимает, что это просто разогрев перед главной частью программы. Про историю Бекки Дженис разговор не заводила, хотя ей не терпится услышать продолжение. Да и миссис Би эту тему не затрагивает, а ведь Дженис уверена, что ей хочется рассказать историю до конца. И вот сейчас обе играют в молчанку. К удивлению Дженис, первой не выдержала миссис Би. Впрочем, ей ведь уже девяносто два года. В ее возрасте жаль тратить время на такую ерунду.

– Так вы хотите послушать историю про Бекки или нет?

Не удержавшись, Дженис расплывается в широкой улыбке:

– Сами знаете, что да. – В знак благодарности Дженис предлагает: – Хотите, сварю горячий шоколад?

Дженис обнаружила, что миссис Би неравнодушна к семидесятипроцентному шоколаду в любых формах. Но один раз старуха уже выказала слабость и теперь хочет восстановить баланс сил.

– Не хочу. Отрастить задницу, как у вас? Нет уж, увольте.

Старуха с вызовом глядит на Дженис, ожидая, что та возмутится ее грубостью.

Но Дженис опять принимается скрести столешницу с веселым видом:

– Вот и правильно, миссис Би.

В ответ жена пожизненного пэра тихонько фыркает: то ли сердится, то ли смеется, непонятно.

Сжалившись над старухой, Дженис решает пойти ей навстречу:

– Так о чем врала Бекки?

– Практически обо всем. Правда, она действительно выросла в Париже…

– Когда это было? – перебивает Дженис.

– В девяностые годы девятнадцатого века. Так вы будете слушать историю или нет? – Миссис Би бросает на нее сердитый взгляд; Дженис молча наблюдает, как миссис Би поудобнее устраивается в кресле. – Но никакой счастливой семьи не было, во всяком случае для Бекки. Среди родных девочка чувствовала себя чужой. В те времена, перед зарей нового века, Париж был восхитителен: город парков и бульваров, полный солнечного света и чарующих ароматов. Но, как часто бывает, тут все зависит от того, с какой стороны смотреть. А с ее стороны были видны только грязные, зловонные улицы да старые развалюхи. Мать Бекки никогда не шила шляпы и не владела элегантным магазинчиком, в котором продавала свои изысканные творения. А ее отец никогда не был уважаемым сотрудником престижной юридической конторы. Мать Бекки трудилась поденщицей. – Ну и конечно, миссис Би не может не прибавить: – Прямо как вы.

Дженис уже хотела ставить на плиту молоко, чтобы вопреки возражениям миссис Би сварить ей горячего шоколада, но тут передумала.

Старуха выдерживает паузу, затем продолжает:

– А ее отец был самым обыкновенным извозчиком. Ну а благородных и отважных старших братьев, поступивших на военную службу, и вовсе не существовало. Однако позже рассказы Бекки о гибели обоих братьев во время Первой мировой войны многих трогали до слез. У нее была только младшая сестра, которой она ужасно завидовала, скорее всего потому, что та никогда не чувствовала себя белой вороной, и светловолосый братик, пухленький жизнерадостный малыш. – Неожиданно старуха спрашивает: – Дженис, у вас есть братья или сестры?

– Сестра, – срывается с языка Дженис, прежде чем она успевает опомниться, а потом продолжает уже гораздо вдумчивее и осторожнее: – Она сейчас живет в Канаде. Сестра на пять лет моложе меня, работает медсестрой в педиатрической клинике, а ее муж врач.

– Вы с ней часто видитесь?

– Не особенно. В Англию они приезжают примерно раз в два года, и, конечно, тогда я стараюсь выкроить время, чтобы с ней повидаться. Встречаемся мы обычно в Лондоне. – Дженис решает умолчать о том, что ее сестра недолюбливает Майка, поэтому лучше им не пересекаться. – Пару лет назад я ездила к ней погостить на три недели и… – Дженис осекается: она вдруг почувствовала перемену в настроении миссис Би.

Старуха внезапно насторожилась: ни дать ни взять кошка на охоте, причем не какая-нибудь домашняя, а самая настоящая хищница. Старуха кожа да кости, и тем не менее она, несомненно, крупный представитель семейства кошачьих – конечно, не львица, но на коварно подкрадывающегося к жертве ягуара вполне потянет.

– Вы, кажется, не договорили, – необычно любезным тоном произносит миссис Би.

– …И я отлично провела время, – заканчивает фразу Дженис и шагает в сторону ванной.

Она уже