и Трансиордании (4500)[67] вторглись на территорию Палестины. К этим регулярным подразделениям добавились отряды палестинских арабов, вернувшихся для того, чтобы «окончательно разобраться» с евреями. Хагана смогла выставить против этой «орды» тридцать тысяч бойцов (декрет о призыве на военную службу мужчин и женщин в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет был издан 30 ноября 1947 года, сразу же после принятия резолюции ООН о разделении Палестины). По численности силы были примерно равны, но у евреев не было ни танков, ни самолетов, ни артиллерии. На тот момент удалось приобрести только четыре французские гаубицы Canon de 7 образца 1870 года. Но еврейские солдаты были мотивированы и организованы гораздо лучше арабских, а центральное расположение давало евреям оперативную свободу действий. Сыграло свою роль и отсутствие единого командования у интервентов – каждая армия действовала по своему усмотрению. Так, например, ливанцы ограничились захватом пограничной Малкии[68] и не пошли дальше, уступая инициативу сирийцам, которые были хорошо оснащены технически. Однако стоило евреям при атаке на Дганию[69] подбить из французской гаубицы один сирийский танк, как остальные сорок четыре повернули обратно. Иракцы тоже не рвались наступать – после неудачной попытки форсировать Иордан они вместе с отрядами аль-Кавукджи укрепились в Самарии. Моральный дух иракских солдат был настолько низким, что перед сражениями офицерам приходилось приковывать своих подчиненных к пушкам, чтобы те не могли бежать. Серьезное беспокойство причиняли только наступавшие с юга египтяне и иорданцы, осадившие Иерусалим.

Положение евреев можно сравнить с положением Красной Армии во время гражданской войны в России. Если бы белые действовали единым фронтом, то они могли бы победить. При слаженности действий у арабских интервентов тоже были бы шансы на победу, но сложилось так, как сложилось. Египтяне были остановлены в тридцати двух километрах от Тель-Авива. Дальше им продвинуться не удалось, но на момент заключения первого перемирия (11 июня) египетские войска находились недалеко от Иерусалима и, что было хуже всего, держали под своим контролем основные дороги в пустыне Негев,[70] блокируя тем самым еврейские поселения. А иорданцы продолжали осаждать Иерусалим: не сумев взять его с севера, они рассчитывали на успех на южном направлении. Но зато у евреев с каждым днем становилось все больше оружия и техники. К перемирию появились и первые самолеты – американские Boeing B-17 и немецкие Messerschmitt Bf 109. Оснащение армии велось по принципу «лучше хоменташ[71] без изюма, чем совсем никакого»: агенты Бен-Гуриона скупали все, что удавалось купить и на что им доставало средств.

11 июня при посредничестве представителя Генеральной Ассамблеи ООН шведского дипломата Фольке Бернадота было установлено месячное перемирие, выгодное обеим сторонам, собиравшимся довооружиться за этот короткий срок.

Бернадот намеревался перейти от перемирия к заключению мирного договора. «Опыт последнего месяца постепенно привел меня к пониманию того, что резолюция, принятая Генеральной Ассамблеей ООН 29 ноября 1947 года, была неудачной… – писал он в июне 1948 года. – Искусственность границ государства Израиль, а также категорическое неприятие раздела Палестины и создания независимого еврейского государства арабскими странами не могли не привести к осложнениям в виде военных действий». У Бернадота было свое предложение, предусматривавшее включение арабских территорий (с пустыней Негев и Иерусалимом) в состав Королевства Трансиордании, а порт Хайфы и аэропорт Лода должны были быть превращены в свободные зоны. План Бернадота стал первым из множества планов урегулирования палестинской проблемы, созданных сторонними наблюдателями, совершенно не разбиравшимися в сути происходящего и в корнях арабо-еврейского конфликта. В Израиле подобные планы давно уже не воспринимают всерьез, но в Европе и США им порой придают серьезное значение, хотя они не стоят и вчерашнего дыма.

Евреи, которых уже можно называть «израильтянами», были готовы продлить перемирие, но арабы с этим не согласились. За десять дней боевых действий израильтяне смогли добиться впечатляющих успехов – они вернули себе Лод,[72] Рамлу и Назарет.[73] Важнее всего был Лод, в котором находился крупнейший аэропорт Палестины. Также были деблокированы еврейские поселения в пустыне Негев и потеснены на севере сирийские войска.

Надо отметить, что, выступая против Израиля, арабы преследовали разные политические цели. Так, например, король Трансиордании Абдаллах намеревался ограничиться оккупацией восточной Палестины, которая была отведена арабам резолюцией ООН о разделе. Генеральный секретарь Лиги арабских государств египтянин Аззам-Паша, выражавший мнение Каира, призывал к «войне на уничтожение евреев, беспощадной резне, которую станут сравнивать с монгольским нашествием и крестовыми походами». Ливанцы хотели укрепить свои южные рубежи, а сирийцы мечтали о панарабском государстве (в 1958 году эти мечты были частично реализованы при создании Объединенной Арабской Республики, ненадолго объединившей Сирию с Египтом).[74]

Война продолжается

С 18 июля до 15 октября действовало второе перемирие, по окончании которого израильтяне провели наступательную операцию «Йоав», также известную также как «Операция Десять казней египетских», в ходе которой была освобождена пустыня Негев, а Четвертая бригада египтян попала в котел. 22 октября при посредничестве США было заключено очередное перемирие, во время которого два египетских военных корабля попытались блокировать тель-авивский порт, но усилиями израильского морского спецназа один из них был подорван, после чего другой уплыл обратно. После возобновления военных действий израильтяне смогли освободить от интервентов почти всю территорию своей страны, за исключением части пустыни Негев, сектора Газа, а также Восточного Иерусалима и Западного берега реки Иордан, которые остались под трансиорданским контролем.

Наступление израильтян сопровождалось массовым бегством, а иногда и изгнанием арабского населения с освобождаемых территорий. Позицию Израиля по возвращению арабов в места прежнего проживания выразил в своем официальном заявлении от 1 августа 1948 года Давид Бен-Гурион. «Когда арабские государства выразят готовность заключить с Израилем мирный договор, вопрос [о возвращении беженцев] будет конструктивно решен в рамках общего урегулирования, причем во внимание будет приниматься наше мнение об угрозе жизни и собственности евреев, о долговременных интересах еврейского и арабского населения, о стабильности государства Израиль, о перспективах мира между Израилем и его соседями, а также нынешнее положение и судьба еврейских общин в арабских странах, ответственность арабских правительств за развязывание агрессивной войны и их готовность к выплате репараций. Все это повлияет на то, как, в какой степени и на каких условиях арабам, ранее проживавшим на территории Израиля, будет позволено вернуться обратно». Можно было сказать и короче: «Вы сможете вернуться лишь после того, как смиритесь с нашим существованием». Судьба еврейских общин в арабских странах оказалась печальной – оголтелый разгул антисемитизма привел к массовому переселению евреев в Израиль (в течение последующих десяти лет