с точки зрения демократии, Временное правительство можно было бы назвать «узурпаторским», ведь по сути дела его члены сами взяли власть в свои руки. Но все понимали, что это вынужденная необходимость, потому безоговорочно соглашались с решениями правительства (нынешнему Кнессету[81] такое счастье и не снилось).

К чести Временного правительства следует отметить, оно не стремилось удерживать власть дольше нужного. Уже на 25 января 1949 года были назначены парламентские выборы. В принципе, их можно было бы назначить и на более раннюю дату, но сначала требовалось провести перепись населения.

Эмблема Кнессета

Все жители Израиля, достигшие восемнадцатилетия, вне зависимости от пола, вероисповедания и национальности, получили право голоса, который могли отдать не за отдельного кандидата, а за партийный список. В Собрании было (и остается) сто двадцать мест; сто семнадцать досталось евреям, а три – арабам. Что же касается политического расклада, то он был таким – социалисты-лейбористы во главе с партией МАПАЙ[82] получили пятьдесят семь мандатов; Объединенному религиозному фронту, представлявшему собой союз четырех основных религиозных партий[83] и Беспартийного религиозного союза, досталось шестнадцать мандатов, а движению «Херут»,[84] основанному в июне 1948 года членами Иргуна во главе с Менахемом Бегиным – двенадцать.

Первая сессия Учредительного собрания открылась 14 февраля 1949 года. Двумя днями позже был принят заранее разработанный «Закон переходного периода» – временная конституция государства Израиль, провозглашавшая республиканскую форму правления с наличием президента, парламента и кабинета министров. Президентом государства Учредительное собрание избрало Хаима Вейцмана. С этого момента полномочия Временного правительства были прекращены, а Учредительное собрание стало называться «Кнессетом».

Почему у Израиля нет конституции?

Формирование первого правительства Вейцман возложил на лидера «партии большинства» МАПАЙ Бен-Гуриона. 10 марта первое израильское правительство было утверждено большинством голосов Кнессета.

Предполагалось, что после формирования правительства Учредительное собрание, то есть – уже Кнессет, приступит к разработке конституции, главного атрибута каждого независимого демократического государства. Предварительный проект уже был создан особым комитетом, которым руководил юридический советник Еврейского агентства Лео Коэн, будущий судья израильского Верховного Суда.[85] Но проект вызвал ожесточенные дебаты в Кнессете и в конечном итоге Бен-Гурион предложил отложить принятие конституции «до лучших времен», которые так и не настали до сегодняшнего дня.[86]

Почему так произошло?

Прежде всего, Бен-Гурион и другие здравомыслящие политические лидеры считали, что не следует «загонять государство в рамки несовершенной конституции», которая станет тормозить развитие государства, вместо того, чтобы способствовать ему. При всей своей нелюбви к британцам, Бен-Гурион не раз ссылался на пример Великобритании, где политическая жизнь регламентируется не единым документом, а собранием законов и прецедентов. Вместо того, чтобы отвлекаться на создание некоего глобального документа, Кнессет может заняться решением насущных вопросов и изданием актуальных законов, совокупность которых, в конечном итоге, образует конституцию государства.

Главным камнем преткновения стало требование религиозных партий положить в основу израильского законодательства Тору и Талмуд, как это было в заповеданной Богом Эрец-Исраэль. Но секуляристы[87] выступали против, и любое принятое решение неизбежно вызвало бы раскол в обществе, а в той сложной ситуации любой раскол мог закончиться гибелью новорожденного еврейского государства.

За пределами Израиля бытует мнение, что израильское законодательство основано на нормах иудейского права,[88] но на самом деле это не так, точнее – не совсем так. Израильская правовая система включает в себя некоторые элементы Галахи, но не следует религиозному праву полностью. В ведении религиозных судов (не только иудейских, но и иной конфессиональной принадлежности) находятся акты гражданского состояния – регистрация рождения, смерти, брака и развода. Также раввинские суды ведают утверждением гиюра[89]. Но при этом все религиозные суды находятся под юрисдикцией светского Высшего суда Израиля, члены которого (как и судьи стоящих ниже судебных инстанций) назначаются президентом Израиля по представлению Комиссии по выбору судей.

Кстати говоря, первое правительство Израиля было распущено из-за кризиса, вызванного в первую очередь разногласиями между религиозными и светскими партиями. Религиозные партии считали, что в лагерях репатриантов нужно преподавать основы религиозного образования, поскольку многие из новоприбывших были весьма далеки от иудейских традиций. Представители светских партий считали, что репатриантов нужно учить азам израильского бытия, а в религиозные вопросы каждый волен углубляться по собственному желанию. Спор зашел в тупик и тогда представители религиозных партий начали критиковать светское большинство за «нарушение правил», выражавшееся в том, что в ноябре 1950 года министром промышленности Израиля был назначен юрист Яаков Гери, не бывший членом кнессета. Этот «козырь» оказался решающим – правительство пришлось распустить.

Яаков Гери

История с Яаковом Гери (достойным человеком и талантливым управленцем) является показательной. Создавая политическую систему Израиля, основатели государства стремились к соблюдению максимального плюрализма, к тому, чтобы в Кнессете были представлено как можно больше партий. Для этой цели был установлен крайне низкий избирательный порог для прохождения партий в парламент (электоральный барьер), изначально составлявший всего один процент от общего количества мандатов. Иначе говоря, один-единственный мандат обеспечивал партии место в Кнессете. В 1992 году избирательный порог подняли до полутора процентов, в 2003 году – до двух, а с 2014 года величина порога составляет три с четвертью процента или четыре мандата. На тему израильской многопартийности существует много анекдотов, наиболее популярным из которых является следующий. «Американский турист в тель-авивском баре смотрит по телевизору парламентские дебаты и удивляется: «Ребята, ваше государство размером со штат Нью-Джерси, зачем вам столько партий?» Действительно, иногда хочется спросить – зачем? Частые роспуски Кнессета одни объясняют ожесточенной межпартийной борьбой по каждому вопросу и за каждое кресло, иначе говоря – несовершенством политической системы, а другие – несовершенством человеческой натуры. Первое объяснение выглядит более оптимистичным, поскольку политическую систему совершенствовать гораздо проще, нежели человеческую натуру.

Корни израильской многопартийности уходят в далекое прошлое, когда проживавшие в изгнании евреи создавали различные общества, помогавшие репатриироваться в Эрец Исраэль, где эти общества постепенно трансформировались в политические партии. Такие партии, по своей сути, являются не объединением политических единомышленников, а чем-то вроде закрытых общин, существование которых стимулируется низким электоральным порогом.

Президент

Государство Израиль – парламентская республика. Избираемый (тайным голосованием) Кнессетом на семь лет президент, номинально считающийся главой государства, практически не обладает реальной властью и выполняет представительские функции. Единственным реальным политическим рычагом, находящимся в руках президента, является выбор кандидата на должность премьер-министра после избрания нового созыва Кнессета. Но и этот «рычаг» во многом условный, поскольку кандидатом в премьер-министры заведомо становится