Под проливным дождем, у входа в таверну стояла Мира, опираясь спиной на деревянную стену. Руки скрещены на груди, а дыхание сбито. Она не знает, кого хочет прибить первым: послушников, за то, что бросили наставника в пылающем храме, или Джека, что врал ей.

«Он не врал, но и не рассказал. А говорил еще о каком-то доверии. Вот мерзавец», — думала она.

Вскоре на улицу вышел и Джек, не успел он ничего сказать, как заговорила Мира:

— Узнал все что нужно?

— Да. Он рассказал все раньше, чем я успел перейти к пальцам.

— Чудесно, — отрезала она.

— Мира, — ласково и очень тихо произнес мужчина. — Я знаю, что нельзя о таком просить, но пообещай мне, что ты ничего не расскажешь остальным послушникам. Это очень важно.

— А то что? Убьешь меня? — с несвойственной ей ехидностью, спросила девушка.

— Нет, но буду вынужден тебя пленить.

— Это ты умеешь.

— Пообещай мне молчать.

— Ты слышал, что стало с моим наставником? — она хотела кричать, но была вынуждена шептать.

— Чтобы ты знала — я не одобрял этого, но сделанного не воротишь. Я могу тебе довериться?

Мира опустила глаза и сжала губы, но спустя несколько коротких мгновений все же выдавила из себя:

— Да.

— Рад это слышать, — Джек приобнял ее за плечи.

Девушка подняла глаза. На ее лице появились невозмутимость и спокойствие, удивившее майора. Она убрала его руки со своих плеч и холодно произнесла:

— Я сохраню твою тайну. Все тайны, если потребуется. Но мне нужно время, чтобы простить саму себя.

— За что?

— Я предала все, во что верила… ради тебя.

— А я отдал за тебя пять золотых, — прошептал ей на ухо.

Мире было сейчас не до шуток, но гнева она не испытала, поскольку ничего другого от Джека и не ожидала.

* * *

К вечеру в Юнасе навели порядок. Жители не начали лояльнее относиться к имперцам и правителю, но и переворота больше не желали. Они скромно поблагодарили Джека за их освобождение и намекнули на то, чтобы воины поскорее убирались из их городка. Забрав порох и пленного Бариэля с собой, отряд был готов возвращаться в столицу.

Стемнело, и ливень прекратился. Они медленно выезжали из города на своих скакунах, цепочкой по два всадника. Но стоило им преодолеть ворота, как Мира, седлавшая резвого черного жеребца, обратилась к Джеку, ехавшему рядом на рыжей пятнистой лошади:

— Я хочу посетить могилу наставника.

— Сейчас? — поинтересовался он.

— Да.

— Мы тут немного заняты, как ты уже могла заметить, — напомнил майор.

— Не страшно, — отмахнулась девушка. — Я сделаю это одна. Возвращайтесь в Орден без меня. Я потом нагоню.

— Не вернешься к утру — прикажу не убираться в твоей комнате.

— Тогда я поселюсь у тебя, — заявила она.

Доведя скакунов до дороги за воротами, оба остановились, ведь отсюда им нужно двигаться в разные стороны.

— Здесь наши дороги расходятся… — наигранно драматично произнес Джек.

— Я вернусь, — сообщила Мира. — От меня не так легко избавиться.

Он развернул свою лошадь в другую сторону, собираясь пришпорить. Девушка смотрела ему в спину, провожая взглядом.

— Будь осторожен в пути, — окликнула она его напоследок. — Если опять отсыреет порох, меня может не быть рядом, чтобы спасти тебя.

Джек обернулся и, не произнеся ни слова, широко улыбнулся, а затем ускакал.

* * *

Наставника Хуго похоронили вблизи храма Одхан. Точнее рядом с развалинами, которые от него остались. Тихое место вдали от поселений, спрятанное за лесами. Теми, где он когда-то нашел младенца, выброшенного за ненадобностью, и принес в обитель. Этим ребенком оказалась Мира. Никому не нужная, и везде лишняя. До Джека Хуго был единственным, кто с теплотой относился к ней, отчего и стал так дорог ее сердцу.

Мира опустилась на землю и оставила луговые цветы у камня, что служил надгробием ее наставника. Перед этой поездкой она узнала у остальных храмовников о его могиле. Он любил Миру, так что ее желание попрощаться с Хуго не вызвало никаких подозрений.

— Простите меня, учитель, — одинокая слеза скатилась по ее щеке. — Я предала все, чему вы меня учили. Я наплевала на ценности Одхана, отказалась мстить и скрыла тайну. Была близка с мужчиной и не один раз. Вы всегда говорили, что главное — это долг и честь. Вы учили меня, что важно держаться за близких и единоверцев. Вы учили этому всех, но монахи предали меня. В их поступках не было чести, впрочем, как и в моих… Вы говорили, что нужно действовать от сердца, что оно укажет верный путь. Так почему мое стучит о Джеке и желает сокрыть его тайну? И почему сердца остальных послушников пылают ненавистью ко мне?.. Если вы правы, и нужно слушать свой внутренний голос, то честь в предательстве? Их предательство, мое предательство… Вы говорили, что мир непредсказуем, и если выйти за пределы храма, то все изменится навсегда. Вы были правы. Еще недавно я являлась вашей преемницей, а теперь изгнана, одета как столичная модница и связана с имперцем. Мне вас сильно не хватает, дорогой наставник. Я потерялась. Не знаю кто я и что правильно. Если б вы только были сейчас здесь, то подсказали бы мне верный путь. Я ни о чем так сильно не сожалею, как о вашей гибели. Простите, что не отомщу за вас, но обещаю никогда не забывать и нести эту горечь утраты до самого моего конца.