Шрифт:
Закладка:
- И не вздумайте, Шульц, приуменьшать количество операций партизан или размер ущерба, - предупредил Эрлингер. - Преувеличение заслуг охраны тоже не нужно. Поймите, мне нужна совершенно точная и объективная картина на этом участке пути.
- Тогда, господин штандартенфюрер, я бы посоветовал пригласить сюда шарфюрера Габриша, он служит непосредственно на этом участке и знает всю подноготную, - пытался свалить с себя ответственность Шульц, не понимавший, к чему клонит высокое начальство.
- Это будет еще одно лицо, посвященное в операцию, а доктор Хайлер указывал особо на необходимость ограничить круг таких лиц, - вступил в разговор Бенкман.
«Черт бы тебя побрал вместе со своим доктором», - подумал про себя Эрлингер, но не мог не признать правоты Бенкмана. Операция готовилась весьма скрытно и тщательно, поэтому круг лиц следовало ограничить.
- Шарфюрер Габриш - старый наци. Он служил в охране фюрера, - почти торжественно произнес Шульц.
- Ладно, раз без него не обойтись, зовите его сюда, - приказал Эрлингер.
Шульц вышел и возвратился с Габришем, здоровенным верзилой в зеленой форме младшего фельдфебеля вермахта, который приветствовал Эрлингера, как это было принято в СС:
- Хайль Гитлер!
- Хайль! А что это на вас за форма? Боитесь партизан? Ладно, не осуждаю, если вы действительно такой, как вас тут представил гауптштурмфюрер, - и Эрлингер пригласил всех садиться.
Габриш, видимо, не только хлестал самогон в Скрибовцах, но и знал свой участок как следует. Он доложил обстановку, назвал участки пути, где лучше пустить под откос поезд, перечислил мосты и охрану на них, доложил о количестве поездов, проходящих в сутки по участку.
- Меня интересует, где можно пустить под откос поезд с живой силой, но так, чтобы последствия крушения можно было бы быстро ликвидировать и вновь открыть линию для движения.
- Вот здесь, штандартенфюрер, - палец Габриша уткнулся в схему недалеко от Поречан.
- Что здесь?
- Мост через приток Немана. Небольшой разряд взрывчатки сбросит паровоз и вагоны с Моста, сам мост пострадает меньше, а рельсы можно быстро заменить.
- Толково, но охрана моста…
- Если это подходящий вариант, то, я полагаю, о судьбе охраны можно не думать, - вступил в разговор Бенкман.
- Подождите, Бенкман, я не в том смысле, - Эрлингер покрутил в пальцах карандаш. - Если это сделают партизаны, то как они уберут охрану? А если это сделаем мы, то все будет шито белыми нитками. Кто поверит, что партизаны смогли заминировать мост в присутствии на нем охраны? Нет, мост не подходит.
- Тогда вот, - палец Габриша снова лег на схему, - здесь выемка, небольшой заряд, часть вагонов сходит с рельсов, и авария может быть быстро ликвидирована.
- Это тоже не подходит. Нам надо, чтобы жертв было бы побольше, а разрушения пути и сооружений - поменьше. Ясно?
- Не совсем, господин штандартенфюрер, - вступил в разговор Шульц, - о каких жертвах идет речь?
- Ну, об этом вам станет известно позже. Так как, Габриш, неужели на вашем участке нет ничего подходящего?
- Вот здесь, штандартенфюрер, небольшая насыпь, состав падает с насыпи, а путь восстановить не так уж сложно.
- Что ж, это подходит.
Затем Эрлингер ввел Шульца и Габриша в суть операции, что и как все должно быть сделано.
- А сейчас проедем по участку.
Эрлингер первым вышел и прошел к дрезине, которая стояла в тупике. Вместе с ним разместились все участники совещания. Дрезина вышла на линию и покатила к Мостам. Все молчали, только Габриш иногда давал пояснения штандартенфюреру. Шульц, раздумывая над планом Эрлингера, пришел к мнению, что проще было бы свалить поезд под откос своими силами и приписать это партизанам. Видя, как оживленно разговаривает Габриш со штандартенфюрером, Шульц решил, что его «старый друг Алоиз» не откажется взять на себя всю заботу по организации и проведению операции и предоставит ему, Шульцу, возможность «руководить» из Гродно, подальше от места действия и возможных партизанских пуль. Об этом он и решил поговорить по душам с Габришем сегодня же вечером.
Осмотрев участок и оставшись довольным, Эрлингер отбыл со своей охраной в Минск, а Габриш пригласил Шульца провести вечер в компании двух прелестных особ из местного гарнизона. Вина не хватило, и тогда Габриш вспомнил о начальнике службы пути инженере Жимерском, который принес две бутылки клюквенной водки. Когда эсэсовцы хлебнули лишнего, Шульц стал кому-то грозить:
- Мы еще покажем этим чернильным душам в Берлине, что такое старая гвардия фюрера! После того, что мы здесь провернем, нас с тобой будут сажать в первых рядах на партийных съездах, а возможно, дадут и золотые партийные значки.
Габриш обнял инженера и заплетающимся языком произнес:
- Тебе, как истинному немцу, я могу сказать, что это будет почище Гляйвица, из-за которого заварилась вся эта польская каша!
Шульц, услышав это, сразу протрезвел и рявкнул на Габриша:
- Алоиз, не болтай лишнего, а то получишь не золотой партийный значок, а осиновый крест на передовой.
Больше к этому разговору не возвращались, но на следующее утро, когда Габриш прощался с Шульцем, тот сказал шарфюреру:
- Алоиз, помни, что это я настоял на том, чтобы был выбран твой участок. Мы вместе катились вниз, и я хочу, чтобы ты помнил, что я предложил тебя штандартенфюреру. Если мне и не придется участвовать в операции лично, помни, что ты причастен к ней только благодаря моим стараниям!
Габриш ответил:
- Старый друг, я всегда буду помнить. Мы вместе снова пойдем в гору!
Шульц небрежно попрощался с начальником службы пути и отбыл в Гродно.
ЗАСАДА
Рано утром по пустынным улицам Лиды промчался автомобиль Фрайвальда и, резко затормозив, остановился у здания гестапо. Унтерштурмфюрер явился сегодня на работу раньше обычного, ибо настроение у него было прекрасное, как никогда. Еще бы, вчера вечером на встрече со своим агентом он получил сообщение, что в один из партизанских отрядов в районе Дятлова прибыло шесть человек, переброшенных из Москвы. Цель их прибытия неизвестна, широкому кругу партизан их стараются не показывать, живут они в землянке начальника разведки, которая постоянно охраняется отдельным постом, так как там находится теперь и рация, и вход туда партизанам запрещен.
