Ставка фюрера 20 апреля 1944 года

Секретный документ государственной важности

Группенфюреру СС доктору Хайлеру

и штандартенфюреру СС Эрлингеру

Поручается под Вашу полную ответственность проведение

операции «Остайнзатц» в том направлении, чтобы из соображений

имперской безопасности о ее характере и целях знал бы строго

ограниченный, узкий круг лиц.

Хайль Гитлер!

Г. Гиммлер

- Как видите, Эрлингер, рейхсфюрер предоставляет нам полную свободу в выборе места проведения операции. Он только просил меня не затягивать сроки. Надеюсь, вы сможете доложить мне свои соображения, скажем, дня через три-четыре?

- Так точно, группенфюрер! У меня есть наметки, но мне надо будет выехать на местность и самому посмотреть район операции. Он, как мне кажется, подойдет по целому ряду обстоятельств. Здесь имеется надежная агентура, пересекаются пути как белорусов, так и прибалтов, а в последнее время русские проявили интерес к этому месту. Там была произведена выброска десантной группы, которая уничтожена нами. Об этом, кстати сказать, известно и местному населению. Так что крушение будет легко свалить на русских.

- Было бы идеально, если бы его действительно пустили под откос партизаны или десантники. Хотя, конечно, если возникнут затруднения, то пусть это сделают ваши люди, но несколько трупов русских все же надо будет, иметь для того, чтобы предъявить населению в качестве виновников катастрофы.

- Хорошо, господин доктор, я продумаю этот вопрос и привяжу проект операции к местности. Разрешите идти?

- Да, да, Эрлингер. Я жду вас через три-четыре дня!

…В дневнике штандартенфюрера СС Эрлингера эта беседа была отражена очень кратко:

«26. IV. 44. Группенфюрер СС доктор Хайлер ознакомил меня с документом рейсхфюрера, которым я привлечен к проведению операции «Остайнзатц». Важность этой операции несомненна, хотя меня не может не насторожить, что доктор Хайлер решил разделить со мной все трудности ее проведения.

Трудности - мне, благодарность рейхсфюрера - на нас обоих!»

НА ХУТОР ДОРОГИ НЕТ

Словно чувствуя скорую победу, весна медленно, но верно стряхивала с раненых плеч военный груз и готовилась с любовью одеть в разноцветный праздничный наряд белорусские леса, среди которых затерялся малозаметный хутор, окруженный с трех сторон болотами. По документам, изученным в Центре, и по карте Киселев знал: подход к нему возможен только по единственной проселочной дороге. Это хотя и удобно, но и опасно. Удобно потому, что можно взять под контроль единственный путь и проследить, кто идет с хутора и на хутор. Опасно потому, что немцам ничего не стоило организовать на глухой дороге засаду, так как их не могла не насторожить выброска парашютистов. Идти на хутор всей группой было бы верхом беспечности, и Киселев объявил привал.

- Пожалуй, осталось совсем немного, - начал нетерпеливый и самый молодой Гриша Баранович, - еще бросок, и можем отдохнуть, ну если не на кроватях, то уж на сеновале-то обязательно.

- Спешить нельзя, - как всегда рассудительно вступил в разговор Михаил Пролыгин. - Вперед надо выслать разведку.

- Ну, тогда мне и карты в руки, - обратился Баранович к Киселеву, - я меньше всех вызову подозрение, если даже напорюсь на немцев.

- Нет, пойду я и возьму Зарубина. Он лучший следопыт, а мне самому осмотреться не мешает. Пролыгин остается за меня. Замаскироваться и ждать нас. Если не вернемся, Михаил выведет вас в расположение партизан отряда «Октябрьский».

…Выходя из леса на проселок, ведущий к хутору лесника, Киселев и Зарубин обратили внимание на женщину, которая не торопясь шла по дороге.

Зарубин тронул Киселева за рукав:

- Может, поговорим с ней?

- Ты оставайся здесь и смотри по сторонам. В случае чего, подашь сигнал опасности и прикроешь меня огнем, пока я буду отходить в лес.

- Это что ж, ты от бабы будешь отходить в лес? - улыбнулся Зарубин.

- Ладно, перестань болтать. Держи мой автомат и поглядывай, чтобы не пропустить немцев или полицаев.

- Есть, - четко ответил Зарубин, приняв автомат командира, и отошел, чтобы выбрать себе удобный наблюдательный пункт.

Киселев спокойно, не торопясь вышел из леса и пошел к проселку, до которого было шагов двадцать. Женщина сразу же обратила на него внимание, но сделала вид, будто и не заметила появление человека из леса. Киселеву пришлось окликнуть ее:

- Откуда путь держишь, землячка?

- А ты кто такой, чтобы спрашивать? - остановилась женщина и из-под сдвинутых бровей метнула на Киселева недоверчивый взгляд. Но тут же, сменив тон, засуетилась, развязывая узелок, который она несла в руках.

- А если ты полицейский, то надо повязку носить, а документы у меня в порядке, и живу я тут, неподалеку.

- Да какой я полицейский, - махнул рукой Киселев. - Просто прохожий человек. Может, нам по пути?

- А твой-то путь куда, если не секрет, конечно? - вдруг довольно смело спросила женщина, внимательно разглядывая незнакомца.

- Не секрет, - улыбнулся капитан. - В Орлю хочу добраться: дальние родственники у меня в тех краях.

Улыбаясь женщине, Киселев между тем думал про себя, что она не так уж проста, как хотела показаться, когда засуетилась, предположив, что он полицай, и начала вытаскивать документы. «Конечно, документы у нее в полном порядке, чего не скажешь про мои, - с раздражением подумал капитан, - а вот выспросить мне пока у нее ничего не удается. Она как бы ведет допрос, и не отвечать на ее вопросы я не могу, не вызвав подозрения».

- Так на Орлю идти надо вот сюда, - махнула она рукой в том же направлении, что и шла сама, - через Желудки либо через Пески, а там спустишься по реке. А этот путь, - махнула она в обратном направлении, - приведет тебя в тупик, на хутор, а дальше и дороги нет.

- А может, мне как раз и зайти на хутор, - как бы размышляя вслух, сказал Киселев, - помогу хозяевам в поле, глядишь, и подзаработаю что. Не с пустыми руками к родственникам появлюсь. Как, осуществимо это? - обратился он к женщине.

- Не знаю, я там не была, - отрезала женщина. - А идти тебе лучше через Желудки, там, глядишь, и попутную подводу на Орлю найдешь. А через лес, как ты шел, дальше не ходи - не ровен час, попадешь на немцев или на полицейских, и заберут тебя для выяснения твоей личности. Не дай бог, документ не в порядке - расстреляют. Ужас, какие сейчас строгости против партизан.

- Так я же к партизанам отношения не имею, - опять улыбнулся Киселев.

- Вот-вот, я и говорю -