Я поворачиваюсь и вижу отца, который стоит, прислонившись к дверце своего новенького автомобиля, и пристально смотрит на меня. Во мне разгорается злость.

Как давно он здесь?

И, главное, – какого хрена?

Оттолкнувшись от машины, отец направляется ко мне, улыбаясь. Я сжимаю пальцы в кулаки и впиваюсь ногтями в ладони, заглушая душевную боль физической. Это приносит облегчение, но ненадолго.

Подойдя ближе, отец достает из заднего кармана брюк от Фэнди тонкий черный конверт и протягивает его мне.

– Хотел вручить тебе еще вчера, после игры, но не успел.

– Что это? – Я открываю конверт и достаю из него три пригласительных.

– Можешь позвать друзей. – Он выглядывает через мое плечо на Хантер, которая уже успела сесть в машину. – Или свою новую подружку. Как ее зовут?

– Ты зря потратил время на дорогу. – Я стараюсь говорить спокойно, не показывая эмоций, но это чертовски сложно, когда разговариваешь с убийцей. – У меня нет времени ни на тебя, ни на твои сраные приемы.

– В этом году мне исполняется пятьдесят, Чейз, – спокойно продолжает он, пропустив мимо ушей грубость. – Я ведь не так много прошу – прийти на день рождения родного отца, пропустить бокальчик шампанского за его здоровье…

– Познакомиться с его новой шлюхой.

Отец демонстративно вздыхает, давая понять, как тяжело ему дается этот разговор. Вот только мне на это абсолютно наплевать.

– Сынок, ты же знаешь, сколько бы ни находилось рядом со мной женщин, я всегда буду любить только Эллен.

При упоминании имени матери я вздрагиваю, но быстро беру себя в руки.

– Ну да, – презрительно фыркаю. – Ладно, мне пора на занятия.

Я засовываю билеты в задний карман джинсов, чтобы затем выбросить их где-нибудь по дороге, и, не оборачиваясь, иду к своему байку.

Глава 14. Хантер

В четверг днем, перед тем, как поехать на пробы к «Рыбкам», я долго привожу себя в порядок. Принимаю контрастный душ, делаю маникюр, педикюр, восковую депиляцию всего тела в местном салоне красоты, наношу яркий макияж и фиксирую его спреем, который предотвращает появление пота. Руби говорит, если вести себя как победитель, можно выиграть любую битву, и в этом я с ней полностью согласна. Теперь, когда мои доспехи начищены до блеска, я чувствую себя гораздо увереннее.

Но тем не менее слова Чейза о том, что пробы могут быть подставой, всю неделю не выходят у меня из головы. Каннинг не солгал, когда сказал, что состав «Золотых рыбок» на этот сезон уже утвержден. Я прочитала об этом на университетском сайте. Там же мне удалось узнать, что у «Рыбок» существует резервная трюковая группа, которая под руководством Кайлы Эссмэн тренируется вместе с основным составом. И места в ней еще есть.

Это мой шанс.

Буду упорно тренироваться в резерве, покажу «Рыбкам» насколько я хороша, и в следующем году встану к ним в базу[47]. Конечно, это не то, чего бы мне по-настоящему хотелось. Как и любая чирлидерша, я мечтаю возглавлять пирамиду, а не держать в своих ладонях чьи-то пятки. Но с моим ростом карьера флаера[48] мне не светит. Я не превращусь в бабочку даже если доведу себя до гребаной анорексии. И никаких иллюзий на этот счет не питаю. Нужно всегда смотреть реальности в лицо, а моя реальность – это задняя база. Снова. И навсегда. Да благословит Господь мои каменные ключицы.

Затягиваю волосы в тугой высокий хвост и распыляю сверху лак. К тому времени, когда я заканчиваю возиться с прической, в дверях спальни появляется Руби. Босиком, в длинной футболке с надписью: «ЛЮБИ МЕНЯ ИЛИ ПРОВАЛИВАЙ», под карими глазами серебряные патчи. Она реально верит, что моча улитки, или из чего их там делают предприимчивые корейцы, творит чудеса.

– Волнуешься? – спрашивает она, вращая между пальцами зажигалку.

Я морщу нос, разглядывая свое отражение в зеркале.

– Немного.

«Немного» – колоссальное преуменьшение. Сегодня у «Пиратов» предыгровая тренировка, а значит, на стадионе будет полно людей. И лучше бы мне сразу умереть, если снова облажаюсь перед всем университетом. Нет худшей популярности, чем популярность фрика.

– У тебя все получится, – с немного наигранной бодростью говорит мама. – Только постарайся не набить себе синяков, ладно?

Я поворачиваюсь и изучаю ее лицо в поисках подсказки.

– Почему? – спрашиваю, когда ничего не нахожу. И тут на меня нисходит озарение. – Еще одна дурацкая фотосессия?

– Сопровождение, – быстро отвечает Руби и закусывает нижнюю губу, как будто опасается моей бурной реакции. И правильно делает! – На это мероприятие должна была пойти Эбби, но сегодня бедняжка узнала, что ее отец умер, и теперь ей нужно лететь в Вермонт на его похороны. Сама понимаешь, в ближайшее время девчонке будет не до работы.

– Хочешь сказать, что, кроме меня, заменить ее некому? – мой голос пропитан гневом.

– Боюсь, что нет, милая. Заказчик предпочитает определенный типаж: длинноногие голубоглазые блондинки возрастом не старше двадцати. Из моего каталога ему понравилась только Эбби, и, чтобы не дать сделке сорваться, пришлось доставать из рукава последний козырь.

– Даже не спросив меня?! – я швыряю расческу на незастланную кровать и издаю яростный стон. – Черт тебя дери, Руби! Мы же договаривались: как только начнется моя учеба в Майами, я выхожу из игры. Я ненавижу это дерьмо. И мне не нужны проблемы. Если в Рейнере узнают, что я подрабатываю девочкой по вызову, мне никогда не отмыться от этой грязи! Никто не будет разбираться, трахаюсь я с этими мужиками или нет!

– Брось, персик, – успокаивающим тоном произносит Руби. У нее даже не хватает совести принять виноватый вид. – Это будет закрытая тусовка бизнесменов с ограниченным списком гостей. Никто тебя там не узнает. Заказчик – пятидесятилетний вдовец, который просто хочет продемонстрировать своим престарелым дружкам-миллионерам, что на его члене все еще нет пыли.

– Я никуда не пойду.

– Конечно пойдешь.

Я стискиваю зубы от раздражения.

– Даже не надейся.

– Хантер, если тебе так трудно надеть красивое платье и провести пару часов в компании успешных людей, то валяй, найди себе работу получше. Сколько там сейчас зарабатывают официантки? Шестнадцать долларов в час? – она демонстративно опускает взгляд на мои новенькие кроссовки от Баленсиага за штуку баксов, и мои щеки вспыхивают от стыда.

Моя учеба, одежда, еда и даже сраный бензин для «Курицы», – за все платит Руби. Она – капитан, который держит наш семейный корабль на плаву, а я – неблагодарная корабельная крыса. В такие моменты, как сейчас, я чувствую себя именно так. И это всегда ломает мне хребет.

– В последний раз, Руби, – слышу собственный предупреждающий голос. Какое же я гребаное беспозвоночное.

– Как скажешь, дорогая.

Я свирепо смотрю на нее.

– Ты должна дать мне слово.

– Иисусе, ну и зануда! – Она закатывает глаза. – Ты точно моя дочь?

– Выметайся! – Я указываю пальцем на распахнутую дверь.

– Ладно-ладно. Даю тебе слово. Довольна?

Судя по демонической улыбке на наглом лице, она не воспринимает этот разговор серьезно. Но у меня нет сейчас времени на сеанс экзорцизма. Через час я должна быть на стадионе, а вечером в Майами много пробок.

– Когда мероприятие?

– В это воскресенье. – Мама подходит ближе и нежно проводит рукой по моей щеке, окутывая горько-сладким ароматом от Диор. – Какая же ты красивая.

– Не подлизывайся, – фыркаю я, отстраняясь.

Довольная одержанной победой, Руби садится на край кровати и наблюдает за тем, как я собираю свой маленький рюкзак: бросаю в него телефон, салфетки, запасные резинки для волос и упаковку леденцов с имбирным вкусом. Волнение нередко вызывает у меня приступы тошноты, а эти конфеты неплохо с ними справляются.

Перекидываю лямку рюкзака через плечо и делаю глубокий вдох.

– Ну, я поехала…

– Покажешь им свою коронную связку?

Я киваю.

Связка, о которой говорит Руби – это рондат[49] -фляк[50] -бланш[51] -винт[52]. Среди всех гимнасток школьных команд по чирлидингу в нашем штате, я была единственной, кто умел ее выполнять.