Шрифт:
Закладка:
Именно Хиран доставил Джастина обратно в безопасный британский лагерь.
В последующие дни никто не пытался заявить свои права на жеребца. На самом деле, никто вообще ничего не сказал. Лагерный врач лечил Джастина, как мог, в мрачном молчании, смазывая мазью его ожоги и давая настойку опия. В каждом его прикосновении чувствовалась тяжесть его осуждения.
Менее чем через три месяца Джастин вернулся в Англию, прихватив с собой Хирана.
Это был прекрасный конь с отважным сердцем. Он также был постоянным напоминанием о том, что произошло в Индии. Финчли назвал его лошадиным альбатросом.
— Ты мучаешь себя гораздо эффективнее, чем когда-либо удавалось этим сипаям, — часто повторял он.
Финчли был неисчерпаемым кладезем мудрости. Он был полон советов для всех остальных, но все это время прятался в своем кабинете, зарывшись в пыльные юридические книги и отчеты.
Так ему и надо, если какой-нибудь благонамеренный друг подаст от его имени брачное объявление.
Джастин отнес уздечку и седло Хирана в кладовку и достал две жесткие щетки. Вернувшись, он принялся за шерсть Хирана, удаляя грязь и пот длинными, быстрыми движениями. Пока он расчесывал его, его мысли перескочили с гипотетического объявления Финчли о браке на суровую реальность его собственной предстоящей женитьбы.
Не то чтобы в последнее время он думал о чем-то другом.
Он всю ночь ворочался с боку на бок, зная, что всего через несколько дней Хелена Рейнольдс будет в его доме и в его постели, и задаваясь вопросом, почему, ради всего святого, из всех мужчин она выбрала именно его.
Он все еще сомневался.
Он думал, что ему станет легче после того, как он увидит ее сегодня, но после их встречи в гостинице его начали терзать совершенно новые сомнения.
Она что-то скрывала. Это было ясно с момента их первой встречи. Что именно, он не мог сказать. Но что-то заставило ее откликнуться на это проклятое объявление. Что-то — или кто-то — напугал ее. Доведенная до отчаяния, она решила выйти замуж за незнакомца. И не просто незнакомца. А за незаконнорожденного бывшего солдата, не имеющего ни происхождения, ни состояния. За человека со шрамами от ожогов и репутацией, запятнанной скандалами и злобными слухами.
Ему хотелось настоять, чтобы она рассказала ему, но кто он такой, чтобы ожидать, что Хелена раскроет все свои темные секреты, когда у него было так много своих собственных? Поступить так было бы несправедливо. Лицемерно.
И вообще, какое это имело значение? Их брак был не по любви. И их союз, конечно, не был союзом слияния душ или какой-либо другой подобной чепухой. Это было деловое соглашение. Брак по расчету. Ему нужна была жена, а ей нужен был кто-то, кто смог бы защитить ее.
Но от чего?
Или от кого?
Пока она несла эту чушь о своей неуклюжести и склонности к несчастным случаям, ему пришло в голову, что она, возможно, уже замужем. Это, безусловно, многое объяснило бы. На самом деле, такая возможность казалась настолько вероятной, что на одно мгновение от осознания реальности у него сжалось сердце и легкие, отчего стало трудно дышать.
А потом он напомнил себе, что безоговорочно доверяет суждениям Финчли. И что Финчли, несмотря на все свое вмешательство, никогда бы не прислал ему женщину, которая все еще была привязана к своему мужу, каким бы жестоким этот муж ни был.
Нет. Хелена Рейнолдс не была замужем. И никогда не была. Об этом он мог судить по ее поцелую. Он готов был поспорить на свой последний пенни, что это был ее первый поцелуй. Ее губы задрожали и смягчились под его губами, дыхание стало неровным, а глаза плотно закрылись. Она была такой неопытной.
А еще она была пышной и милой, и ее буквально переполняла неутоленная страсть. Он мог бы с легкостью продолжать целовать ее. И он бы так и сделал, если бы его не привела в чувство суматоха во дворе. Боже милостивый. Если бы их заметили…
Хорошо. Конечно, это было далеко не идеально. У него не было желания ставить ее в неловкое положение. И ему, конечно, не нравилось, что жители деревни начнуть распускать новые слухи о том, что он бессовестный монстр. Но он не жалел о том, что поцеловал ее. Это было самое прекрасное, что он испытал за долгое время. И это было еще прекраснее, потому что он надеялся на большее.
Завтра Хелена станет его женой. И, какими бы ни были ее секреты, он не пожалеет, что именно она откликнулась на его объявление.
Мгновение спустя Невилл вернулся с ведром теплого корма из отрубей. Вода выплеснулась через край, когда он ставил ведро перед Хираном.
— Джастин?
— Да?
— Ты собираешься жениться на этой леди?
Джастин бросил на своего старого друга рассеянный взгляд. Он уже давно перестал удивляться способности Невилла улавливать суть его мыслей.
— Да. Завтра утром.
— В церкви?
— В офисе регистратора в Эббот-Холкомбе. Ты тоже можешь прийти, если хочешь.
Невилл решительно покачал головой.
Его отказ не стал неожиданностью. Он терпеть не мог поездки в карете. И его нога уже много лет не ступала в Эббот-Холкомб.
— Как хочешь, — сказал Джастин.
Невилл взял вилы и продолжил переворачивать солому.
— Где она будет жить?
— Здесь, в аббатстве.
Джастин провел щеткой по боку Хирана.
Шум дождя, сильно и быстро барабанящего по черепице крыши, почти заглушил тихий ответ Невилла.
— Где я буду жить?
Джастина кольнуло чувство вины. Когда дело касалось Невилла, это чувство было таким же знакомым, как дыхание.
— Здесь, в аббатстве, — повторил он. — Ничего не изменится.
— Но, мисс Рейнолдс…
— Ты можешь жить здесь, сколько хочешь. Не имеет значения, что я женюсь.
Он помолчал и добавил:
— Или на ком я женюсь.
Невилл прислонил вилы к стенке стойла и вышел в проход.
— Она тебе нравится?
Джастин был застигнут врасплох этим вопросом.
Нравится? Она, безусловно, привлекала его. Ему также хотелось защитить ее. Любой мало-мальски приличный джентльмен чувствовал бы то же самое. Но нравится ли она ему?
Он вспомнил их разговор на пляже. Они обсуждали Чарльза Диккенса и Великую выставку. Он вспомнил, как она сочувственно улыбнулась ему за водянистым чаем, который подал Невилл. И то, как она отреагировала на известие о том, что он был приходским сиротой в
