С ухмылкой он повернулся ко мне, наклонился и полушёпотом заговорил:

— Скажу тебе по секрету, Максимка, если Зубин продолжит бегать срать от хитрожопости, то на следующий год, из-за недостачи, его понизят на второй круг. Он вообще второгодник с четвёртого, — оскалился он, показывая свои острые в два ряда зубы.

— Да ну, пиз… Врёшь же… — запнувшись, ошалело выдал я.

— Крест не дам, и демоны не врут, — улыбаясь, подмигнул он. — С тебя несколько смешных анекдотов в обед, за булки! — гоготнул он и с лязгом опять отправил меня в спиртовой раствор, парадировать пьяную рыбку…

* * *

— Уп-ля! — шикнул я, резко подскакивая ото сна на песках.

Я сел на задницу, схватился за подбородок, устремил взгляд вдаль и стал думать.

Да это просто офигеть! Уже который раз мне снятся эти сны с интеллигентным демоном, но только сейчас я отчётливо вспомнил своё имя!

— Максим Евгеньевич Фокин… — попробовал я его на язык и слегка скривился. — Да… Родное. Но не нравится. Алк — лучше, — буркнул я и упал спиной на песок.

Уже прошло где-то дней сорок с момента моего знакомства с местным алкоголем. И самое забавное, что он ускорил лечение моей амнезии. Причём если я нажираюсь в интеллигентное свинище, то поутру постоянно появляюсь на песках, но уже с новыми знаниями о моей «прошлой» жизни.

Какие-либо «подробные подробности» я не помню. Только смутное детство, не совсем весёлая школа, очень весёлый институт, хмурое лицо жены и счастливая мордашка маленькой дочери. Но вот их имена я не помню, и от этого грустно.

А ещё, если сделать выдающиеся детективные расчёты и учесть мои сны-воспоминания ада, то… я умер! Да как так-то⁈ Я хотел быть вечно молодым и вечно пьяным! А не меняющим зомби-тела душнилой!

Хотя, если так подумать, умер я вроде в двадцать пять. Промучился в аду, по-моему, лет пять, а потом год-полтора пробегал здесь безмозглым зомби. Так что я пусть и душнила, но мне в районе тридцатника. Значит, пока молодой душнила.

Но вот каковы обстоятельства того, что я оказался тут — до сих пор непонятно. И почему мне вообще отшибло память, если, оказывается, есть загробная жизнь, и после смерти ты себя осознаёшь?

«Может, типа, это мой рай?» — мысленно предположил я и тут же отмёл этот бред. — Да ага! Щаз! Такой рай разве что на девятом кругу ада! — фыркнул я вслух.

Но я точно помню, что тот очкастый демон говорил, что я почти «святейший человек», только «чуточку» пьянь позорная. Мол, несколько лет отмучаюсь и попаду в рай, кайфовать на облачках. Вот только в этом промежутке что-то пошло не так… Да и вообще, как я умер в столь юном возрасте⁈

— Ладно, нахер эти кошмары атеиста-либерала… Всему своё время, — вздохнул я и прикрыл глаза.

Сконцентрировавшись, я вошёл в «режим медитации» и достал из центра груди что-то похожее на живительную энергию. Она постепенно окутала всё моё тело, и я словно улетел к своему телу в темноту. Всего мгновение, и я открываю глаза в своей кровати, в комнате на высотке.

Первый раз, по пьянке, после страстной ночи с Эсмеральдой, я попал на пески и опять начал паниковать. Ни заснуть не мог, и вообще ничего не мог. Просто сидел на песках и жалел себя. Но потом мне пришло в голову помедитировать, тогда-то, опытным путём, я отыскал выход из песков, и это оказалось просто, как велосипед! Нужно было всего лишь представить, как моё духовное тело растворяется и переносится обратно, в реальное.

А ещё я приятно удивился, что восемь часов на песках ровняются часу в реале. Очень удобная штука, когда надо о чём-то длительно поразмышлять.

— Алк! Просыпайся, живо! — раздался крик Далэи и частые стуки.

Я подскочил прямо в трусах и, открыв дверь, увидел обеспокоенную подругу.

— Дорогая, я Эсмеральде не изменяю, но так уж и быть, минет не…

— Твоя мертвячка померла! — перебивая меня, выдала Далэи.

— Н-не понял! Как⁈ — ошалело спросил я.

Всё веселье сдуло как смрадной вонью. Я быстро развернулся и стал натягивать штаны.

— Без понятия. Только начала умываться, как на наладонник пришло тревожное сообщение от меданализатора. Я её проверила — признаков жизни больше нет. Вообще никаких, — прокомментировала она, от чего я ещё быстрее накинул рубаху и влетел в тапочки.

— Пойдём! — сказал я и вышел в коридор первый.

Где-то с неделю назад я решил проделать эксперимент. Нужно было доставить какого-либо зомби наверх, чтобы поглядеть, может ли мой коллега излечиться от вируса. Подробности того, что зомби чувствует на такой высоте, своей подруге я рассказал уже давно. А потому мои начинания Далэи поддержала на все сто, но похихикивая, сказала, чтобы я пригласил сюда свою девушку, которую давно прозвал Эсмеральдой.

Первый раз, когда я доставил её по лестнице на двадцать шестой этаж, — по паспорту здания, кстати, это двести пятьдесят метров над уровнем моря — она начала откровенно паниковать и с жалобным мычанием вцепилась в меня. Её даже не привлекал запах Далэи, что спряталась в пятнадцати метрах за углом коридора. А через полчаса Эсмеральда замертво упала на пол. Быстро схватив её на руки, я спустился ниже, на двадцатый этаж, и только через час она более-менее ожила.

Следующим этапом мне пришлось раздобыть медицинское оборудование. Далэи до апокалипсиса работала медсестрой в больнице, так что точно знала, что конкретно понадобится для следующего эксперимента. Однако отпускать меня на улицу она не хотела. Пришлось её заверить, что гопники мне больше не страшны. Во-первых, была уже зима, а на улице стабильные минус пятнадцать. На моей памяти, рогатые при холоде стремятся под землю. Ну а во-вторых — я питаюсь в основном только соком Риака.

Не знаю почему, но гопники теперь меня не трогают. Как я это узнал? Всё просто — мои запасы бухла быстро закончились меньше чем через неделю, и я был вынужден под страхом смерти отправиться за добавкой в тот самый магазин.

По дороге я и встретил одного рогатого. Для храбрости я прямо перед ним всадил последнюю пачку сока, расправил шире плечи, сказал «писта тебе» и быком попёр на него. Видимо, даже гопники не любят связываться с пьяными — чуть посторонившись, он пропустил меня подобру-поздорову.

А когда я пополнил стратегические запасы