привлекая внимание. Я сел на корточки, чтобы быть с ним одного роста. Зверек посмотрел вверх, потом не меня и замер. Он словно хотел сказать: «Ну вот, я тебя привел, что теперь собираешься делать?» Честно говоря, я не знал. Пугать мышей, чтобы найти выход, было страшновато. А вдруг они, защищаясь, станут атаковать меня? Хотя я где-то читал, что если себя вести спокойно и тихо, не делать резких движений и не шуметь, мыши не будут вести себя агрессивно. Главное – их не пугать. Я еще раз осмотрел стены пещеры. Здесь непременно должен быть выход. Летучие мыши питаются насекомыми, причем поглощают их в огромных количествах. Куда же они вылетают, чтобы охотиться?

Я встал в центре пещеры, высоко держа свечу. Следующий за мной по пятам Пушок громко чирикнул, а потом вдруг как трековый велосипедист пронесся по стенам и снова оказался возле моих ног. Я не успел даже рот открыть, как встревоженные им мыши слетели со своих мест и заметались по пещере. Я сел прямо на пол и накрыл голову рюкзаком, периодически выглядывая из-под него. Покружившись, растревоженные мыши вернулись на свои места. Несколько из-за всеобщей суматохи упали вниз и были с аппетитом съедены Пушком, который, выплюнув крылья, смотрел на меня, ожидая, что я буду делать дальше.

– Мне кажется, несколько штук исчезли вон там, – я ткнул пальцем в потолок. – Я попытаюсь забраться туда и посмотреть.

Мой глазастый помощник ничего не ответил. Расценив молчание как согласие, я полез на стену, в душе надеясь на то, что он не будет больше пугать мышей и меня с ними заодно.

К счастью, стены пещеры не были гладкими, и мне было, за что уцепиться. Забравшись на горизонтальную полку, обнаружившуюся под самым потолком, я пополз к темнеющему пятну. Одна из мышей пролетела совсем близко, черкнув крылом по голове, и скрылась в темноте. Я еще больше уверился, что проход находится именно там. Двигаясь очень осторожно, я наконец добрался до нужного места и убедился, что не ошибся. Там находился лаз. Очень узкий для меня, но просто огромный для юрких ночных летунов. Отвлекшись, я сильно наклонил бутылку со свечой, и горячий парафин обжег мне руку. Ойкнув, я выронил свечу, которая огненной искрой полетела вниз, шлепнулась на пол пещеры, моргнула и погасла. Я выругался. Я не Пушок, в темноте не вижу. Что же мне делать? Я приподнялся на локтях, вглядываясь в темноту, и вдруг увидел свет. Я замер, не веря своим глазам.

Знаете, я мало чего боюсь. Каких-то жутких фобий у меня нет, пожалуй, кроме одной: я не люблю тесные пространства и не понимаю людей, которые ловят кайф, ползая по ним, как червяки. Этот проход, в котором мелькал свет, был очень узким, и, если я в нем застряну, он станет моей могилой, а вся эта пещера склепом для сотен мышей, которые не смогут из нее вылететь. Хотя, если честно, за себя я больше переживаю.

Лежа на животе, я расслабился, улегшись щекой на камни. Что же мне делать? Понятно, что ползти вперед. Но как же это страшно, как жутко… Мне хотелось капризничать, но не перед кем, да и взрослый я уже. Я вдруг представил лицо мамы, когда ей скажут, что я умер, и застонал от бессилия. Ладно, надо взять себя в руки и решить, что делать? Однозначно ползти вперед. Там свет, значит, там или выход, или люди, которые мне помогут. Во время блужданий по штольням я думал о смерти и не раз. Но сейчас эта мысль превратилась в реальность. Я не буду есть мышей, как Пушок, и не хочу, чтобы мой скелет стал достопримечательностью этой пещеры… Я домой хочу! Вздыхая и чувствуя, что из глаз текут слезы, я сел и стал раздеваться. Прибежал Пушок (я понял это по деликатным прикосновениям и мягкой шерстке) и стал мне что-то совать. Как оказалось – упавшую бутылку. Я зажег свечу и притулил в небольшой расщелине. Со светом дело пошло быстрее. Я перестал бояться, что упаду с полки. Через несколько минут я остался в одних трусах, сложил вещи в рюкзак и привязал его за лямки к ноге. Теперь я не зацеплюсь одеждой за шершавые выступы в камнях. Конечно, есть шанс поцарапаться о камни, но застрять в узком каменном проходе я боялся гораздо больше. Что будет, если лаз окажется слишком узким для меня, я старался не думать.

– Спасибо, Пушок, – я погладил пещерного монстрика. – И прощай. Не сверкай глазищами, это я так, на всякий случай.

Зверек, как мне показалось, насмешливо фыркнул и первым забрался в лаз.

– Тебе-то хорошо, – продолжал ныть я, – вон ты какой маленький и шустрый.

Песни я пел, стихи читал, осталось только молиться. Вздохнув и бормоча «Отче наш», я полез в узкий проход.

Глава 9

Не знаю, что мне помогло: вера, присущее мне упорство или удача, но я прополз по узкому лазу и, оттолкнувшись в последний раз ногами, скатился с той стороны, царапая грудь и живот о колючую каменную крошку. Я еще не успел понять, где нахожусь, как мимо просвистел камень и, врезавшись в каменную стену за моей спиной, отскочил в сторону.

– Какого… – Я встал, сделал шаг и чуть не упал, запутавшись в лямках рюкзака.

Второй камень полетел уже в Пушка, который, издав сердитое чириканье, вихрем промчался мимо меня и скрылся в узком проходе, из которого мы с ним только что выбрались.

– Эй! Кто здесь? – позвал я, осознав, что свет исходит от небольшого огарка свечи, стоявшей в консервной банке на каменном валуне. Скорее всего, тот, кто кидается камнями, прячется за ним. Я опустился на корточки, чтобы не быть слишком хорошей мишенью, и громко, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, повторил свой вопрос:

– Кто здесь?

Раздался сдавленный крик, и из темноты на меня кто-то прыгнул, опрокинув навзничь.

– Макс!

– Арис! Ты как здесь оказалась? – я не верил своим глазам. – А где Дима?

– Вон, – она махнула рукой куда-то в сторону и еще крепче прижалась ко мне. Я поморщился от боли и опустил глаза, разглядывая царапины на руках и груди. Вот черт! Впрочем, я предполагал,