Проснулся я от стука: «Бум-бум». Иногда стук стихал, сменяясь шуршанием. Я снова полез за свечой и увидел странную картину: долгопят что-то тащил, останавливаясь, озираясь по сторонам и снова продолжая тащить. Обнаружив, что я смотрю на него, монстрик бросил свою добычу и убежал. Я с удивлением стал рассматривать то, что он принес. Это был рюкзак, но не современный, а старый, брезентовый. Я взвесил его в руке, потряс, а потом с опаской заглянул внутрь. Затем глубоко вдохнул и, боясь спугнуть удачу, перевернул рюкзак, из которого выпали две жестяные банки, мешочек из плотной непромокаемой ткани и целлофановый пакет, напоминающий кокон огромной бабочки. Я поднял консервную банку, нашел срок годности и с облегчением выдохнул – не просрочено. Обычному человеку было бы глубоко фиолетово, не вздулась банка – и ладно. Но я-то другой. Съесть испорченные продукты, а потом умереть от отравления в мои планы не входит.

В банках была тушёнка, в мешке сухари, а в пакете (я пришел в полный восторг) – свечи. Я сгреб все это в кучу, прижал к себе и заплакал. Нервы, черт их побери… Я ведь практически попрощался с жизнью, а тут такой подарок. И как он догадался, что я хочу есть? Выходит, это существо намного умнее долгопята, с которым я его сравнил. Я сунул за щеку несколько сухарей и вскрыл банку с консервами. Съел, смакуя и жмурясь от удовольствия, ровно половину, хотя хотелось проглотить всё содержимое. Но я остановил себя (это было невероятно трудно) решив, что больше пока нельзя, да и экономить нужно, неизвестно, сколько дней мне еще бродить по штольням.

Снова послышалось шуршание, и я позвал:

– Пушок, иди сюда!

Шорох стих. Я потряс мешочком с сухарями и позвал еще раз:

– Иди сюда! Хочешь сухарик?

Монстрик осторожно выглянул из темноты туннеля. Я закрыл свечу рукой.

– Иди, не бойся.

Он подбежал так быстро, что я не успел заметить само движение, и замер в метре от меня. Я вытащил из мешочка сухарик и протянул его этому странному подземному жителю. Тот осторожно взял его и стал есть, периодически замирая и настороженно глядя на меня. Я тоже съел сухарь и пересчитал свечи: шесть штук! Просто невиданное богатство! Мое настроение улучшалось с каждой минутой. Теперь нужно отыскать воду. Жаль, что у меня не было хоть какой-нибудь емкости, когда я был в ледяной пещере, сейчас бы у меня был запас воды.

Пушок (это слово вырвалось у меня случайно, но оно очень подходило этому пещерному существу, и я решил называть своего спасителя именно так) тоже доел свой сухарик и теперь смотрел на меня.

– Ты проводишь меня? – спросил я, усмехаясь. Насколько прекрасней становится твое настоящее и перспективней будущее, стоит только поесть. Вечером я доел вторую половинку банки и отказался от летучей мыши, которую принес мне Пушок. Судя по всему, рюкзаки с едой у него закончились…

Спать на сытый желудок было несоизмеримо приятнее, да и страх остаться в полной темноте после находки целой пачки свечей практически прошел. Ночью я проснулся, почувствовав, как что-то пушистое и теплое лежит на груди, прошептал: «Пушок…» и снова уснул. Следующее мое пробуждение было не таким приятным: чей-то шершавый язык лизал мне затылок. Я немного подождал и отпихнул пушистого камердинера.

– Ну хватит…

Потом подумал и извиняющимся тоном добавил:

– Извини, я понимаю, что ты хотел помочь. Как там у меня?

Я осторожно прикоснулся к голове. Там была корка засохшей крови. Я вздохнул. Теперь «подарочек» от Димона в виде шрама останется со мной на всю жизнь, если я, конечно, выберусь отсюда. Я горько усмехнулся и тут же одернул себя: надо верить в лучшее. Мрачные мысли (куда же без них) еще ни одному выживальщику не помогали, скорее, наоборот. Утолив голод, я немного воспрял духом и перехотел героически умирать. Мне нужно найти воду, а лучше – выход из этого подземелья. И тут мне в голову пришла интересная мысль. Вчера Пушок принес мне летучую мышь. Есть ее я не стал. Я вообще брезгую есть мышей и крыс, но дело не в этом. Летучие мыши – охотники. Они должны вылетать из штолен в поисках еды. А что это означает? Только то, что где-то здесь есть выход, и мыши помогут мне его найти.

– Пушок! – позвал я. – Где живут летучие мыши? Помнишь, ты приносил мне одну такую? – и я помахал руками, делая вид, что лечу. Зверек моргнул и …убежал. А я вздохнул, напоминая себе, что нужно правильно формулировать мысли. Пещерный монстрик двигался так быстро, что за ним и глазами трудно уследить, не то что попытаться его догнать…

Засунув сухарик в рот и повесив на плечо полупустой рюкзак, я пошел за ним, периодически окликая: «Пушок! Пушок!». Зверек появился еще пару раз, сверкнул на меня желтыми глазищами и исчез. Ночь мы опять провели вместе, прижавшись друг к другу. Утром я доел мясо из второй банки и побрел дальше. Я шел, держа свечу в руке, как какой-нибудь паломник. Пушок иногда появлялся далеко впереди и снова исчезал. Я уже понял, что ему не нравится даже такой слабый свет. И вдруг я почувствовал, как воздух изменился, повеяло влагой. Собрав все силы, я ускорил шаг и скоро понял, что туннель расширяется. Держась рукой за стену, чтобы не упасть, я шел вперед, окрыленный надеждой. Появившись в очередной раз, Пушок возбужденно застрекотал. Я понял, что место, куда он вел меня, совсем близко.

Часто бывает, что ты ждешь чего-то очень долго, думаешь, а когда оно приходит, ты оказываешься к нему не готов. Я так долго блуждал в темноте, страдая и впадая в отчаянье, что когда вышел из туннеля в огромную пещеру, то не испытал ни радости, ни облегчения. Потолок похожей на гигантский шатер пещеры терялся в темноте, и я повыше поднял свечу, чтобы его рассмотреть. Удивленное восклицание слетело с моих губ. Потолок напоминал пушистый шевелящийся ковер. Я повел свечой справа налево, и на ковре жемчужинами засверкали огоньки. «Глаза, – понял я. – Сколько же здесь летучих мышей? Десятки? Сотни?» Пушок коснулся моей ноги лапкой,