пока не выслушаете их непосредственно. На данный момент это может оказаться невозможным, потому что ваши защитники не готовы позволить вам выслушать их. В этом случае упражнение не даст много информации, и вам, возможно, потребуется найти психотерапевта IFS, который поможет получить доступ к убеждениям ваших изгнанников.

Подумайте о моментах в отношениях, когда вы чувствовали себя крайне уязвимыми. Этим чувством может быть обида, стыд, страх быть покинутыми, страх поглощения, отвержение, нужда или стремление к искуплению. Выберите чувство, которое возникает чаще всего. Теперь сосредоточьтесь на своем воспоминании об этом чувстве и попробуйте ощутить, где находится эта часть в вашем теле или вне его. Обратите внимание на то, что вы чувствуете по отношению к этой своей уязвимой части. Скажите частям, которые боятся или не любят ее, что вы просто собираетесь узнать ее немного лучше, и попросите их расслабиться и отойти назад. Продолжайте просить пугливые или критически настроенные части отступить назад до тех пор, пока вам не станет любопытно узнать об изгнаннике. Как только вы почувствуете чистое любопытство, можно смело спросить часть, что она хочет, чтобы вы знали о себе. Старайтесь слушать с открытым сердцем и разумом.

Если вы чувствуете себя в безопасности, поделитесь тем, что вы узнали, со своим партнером.

Теория привязанности и изгнанники

Я предлагаю совершенно иное объяснение того, почему люди, подвергшиеся насилию в детстве, часто повторяют жестокое обращение в нынешних отношениях. Эта динамика связана с силой убеждений, которые несут в себе изгнанники. Чтобы понять это, рассмотрим совокупность исследований, называемых теорией привязанности.

Десятилетия назад основатель теории привязанности — британский психоаналитик Джон Боулби предположил, что ранний опыт общения с опекунами глубоко влияет на последующие отношения людей. В 1950-х годах Боулби, изучив животных, предположил, что человеческие младенцы имеют то же врожденное стремление привязываться к тем, кто за ними ухаживает, что и другие наземные приматы. Он выдвинул идею о том, что привязанность к родителям, которая формируется у младенца, окажет огромное влияние на его развитие. Он предположил, что у ребенка сформируется «внутренняя рабочая модель» мира, основанная на этих ранних взаимодействиях с опекуном, которая впоследствии повлияет на подход ребенка к жизни.

Психолог Мэри Эйнсворт проверила теорию Боулби в лаборатории, отделив младенцев от родителей на двадцать минут, а затем воссоединив их. Она обнаружила, что тип основного воспитателя ребенка был хорошим предиктором того, как тот отреагирует на разлуку, и что реакция малыша (его стиль привязанности) была мощным предиктором успеха в дальнейшей жизни. Эйнсворт выделила четыре основных категории стилей привязанности — структуру, которая выдержала более сотни повторений. В ходе исследования матери, которые последовательно и нежно реагировали на потребности своего ребенка, взращивали надежно прикрепленных младенцев. У этих детей проявлялись признаки скуки по матери во время разлуки, и иногда они плакали; но, когда мать возвращалась, ребенок быстро успокаивался и снова занимался своими играми.

Дети холодных, отвергающих, пренебрегающих или ригидных матерей становились избегающими. Они проявляли мало эмоций, казались безразличными к уходу или возвращению родителя. Матери другой группы были непоследовательны: иногда они должным образом заботились о ребенке, а иногда пытались установить контакт с ним неожиданными способами, не заботясь о душевном состоянии малыша. Их дети проявляли то, что называется амбивалентной привязанностью: они цеплялись за мать, когда были вместе, безутешно плакали, когда их разлучали, и оставались такими после ее возвращения. Дети матерей из последней группы (те, кто проявлял дезорганизующую привязанность) часто становились жертвами жестокого обращения или крайне небрежного и непредсказуемого родительского воспитания. Эти дети совершали странные поступки во время упражнения, например ходили кругами, раскачивались взад-вперед и впадали в своего рода транс.

Когда мои клиенты сосредоточиваются на ощущениях своих изгнанников, к ним часто приходит визуальный образ этих частей. За годы работы с клиентами я заметил, что образы изгнанников у клиентов соответствуют тем же категориям, которые теоретики привязанности используют в отношении детей. Некоторые видят образ плачущего, нуждающегося мальчика или девочки, которые отчаянно цепляются за них, подобно тому, как дети с амбивалентной привязанностью цепляются за своих матерей. Другие находят внутреннего ребенка, который кажется полностью отвлеченным, не осознающим или игнорирующим их присутствие либо сердито надувающим губы и отвергающим, как избегающие дети в экспериментах. Тем не менее другие изгнанники, когда клиент видит их впервые, кажутся замороженными, полумертвыми, лишенными жизненной силы или пребывающими в каком-то безумии, подобно дезорганизованным детям Эйнсворт.

То, что Боулби назвал «внутренней рабочей моделью» ребенка, — система убеждений о любви, которую несут ваши изгнанники. Существует важное исследование в области привязанности, документирующее влияние этих рабочих моделей на последующие отношения.

Повторные травмы привязанности

Действия, которые в первую очередь породили эти убеждения и эмоции у ваших изгнанников, называются травмами привязанности. Когда ваш интимный партнер делает что-то похожее на то, что делал ваш первоначальный опекун, вы страдаете от того, что я называю повторной травмой привязанности. Это события, в которых вы воспринимаете партнера как предавшего, покинувшего или унизившего вас, подтверждая первоначальное послание вашим изгнанникам о том, что они непривлекательны. Степень, в которой это послание опустошает вас, зависит от того, сколько ощущения никчемности уже несут ваши изгнанники.

Например, Дэниел и Сара пришли ко мне, поскольку оба согласились с тем, что вспышки ярости Дэниела разрушают их отношения. Они сказали, что, хотя у него всегда был вспыльчивый характер, после смерти его отца двумя годами ранее все стало намного хуже. Теперь, в непредсказуемые моменты споров с Сарой, Дэниел «просто выходил из себя». Он никогда не бил ее, но становился очень громким и угрожающим и ходил за ней по всему дому.

После нескольких сеансов изучения истории я спросил Дэниела, хочет ли он изменить статус этой сердитой части, и он сказал, что да. Я попросил его сосредоточиться на ней и найти, где она находится в его теле. Дэниел нашел эту часть в своих руках и кулаках. Я попросил его сосредоточиться на части и спросил, как он к ней относится. Он сказал, что боялся ее, поскольку она могла внезапно ошеломить его и говорила и делала такие обидные вещи. Когда он сосредоточился на этой части, перед ним возник образ дьявола с рогами и хвостом. Намереваясь помочь Дэниелу обрести доступ к его «я», я попросил его найти ту его часть, которая боялась этого дьявола, и посмотреть, готова ли она отделиться от него (отступить на некоторое время), чтобы он мог лучше узнать этого дьявола. Дэниел отметил, что часть отступит только в том случае, если сначала будет сдержан дьявол, поэтому мысленно поместил того в запертую комнату. Смотря