казался ей чем-то абсурдным и ужасным. Альма почти не сомневалась, что приложи Джорри к осуществлению этой мечты все свои бурлящие силы – и он вполне мог бы со временем превзойти капитана Эшлинга.

Если бы, конечно, присущая ему хаотичность не подтолкнула его к дурной компании: шансы Джорри стать блестящим офицером морского флота были примерно равны шансам стать лихим пиратом. А то и уступали им.

Но студентом ли, офицером ли, пиратом ли – так или иначе Джорри ждало интересное будущее. Ему были открыты многие пути – выбирай любой!

Самой Альме были недоступны ни университет, ни море. А что было?

По крайней мере, благодаря приобретённому в занятиях с Джорри кой-какому учительскому опыту она окончательно уверилась, что с госпожой Эстиминдой ей не тягаться, хорошей гувернанткой не стать – да и не хотелось становиться.

А кем она хотела стать? Почтенной матерью семейства? Однако история с капитаном Эшлингом заставляла усомниться в таком исходе: если даже столь прекрасная во всех отношениях партия не побудила Альму вступить в брак, едва ли она в принципе готова становиться чьей-либо женой, да и вряд ли найдёт жениха лучше.

К тому же, имея возможность ежедневно видеть супругу капитана – госпожу Эшлинг, Альма не могла не заметить различий между ней и собой, причём не в свою пользу: сама она не умела ни вести дом, ни создавать уют, ни быть очаровательной.

Госпожа Эшлинг была безупречной хозяйкой «Тёмных Тисов». Нежной супругой, любящей матерью, душой компании. Для каждого она умела найти ласковое слово, не делая исключения и для Альмы – несостоявшейся невесты своего мужа и бывшей почти хозяйки своего нового дома. Более того, окружала Альму заботой, будто та была её ближайшей подругой.

Альма высоко ценила доброе отношение госпожи Эшлинг. Но всё-таки иногда мечтала высвободиться из мягкого кокона её заботы. Особенно когда дело касалось гостей.

– Сегодня к ужину обещал быть полковник Хуграккур, – обронила госпожа Эшлинг как будто между прочим. – Бывший сослуживец моего бедного кузена Федайля – помнишь, я рассказывала? Он в здешних местах проездом по делам своего драгунского полка, готовящегося к учениям, и я, разумеется, не могла его не пригласить. Полагаю, милому капитану Эшлингу будет о чём с ним побеседовать. Да и для женщин общество полковника Хуграккура всегда было преприятным – он, знаешь ли, чудесный рассказчик, а уж как галантен!..

Альма, не поднимая глаз от вышивания, которым они обе занимались после завтрака, поблагодарила госпожу Эшлинг и сказала, что будет очень рада познакомиться с тем самым полковником Хуграккуром. А мысленно предположила, что место полковника за столом по чудесному стечению обстоятельств окажется рядом с её собственным, что госпожа Эшлинг вновь примется расхваливать таланты всех присутствующих, особенно полковника и Альмы, что под конец вечера Альму попросят сыграть что-нибудь на фортепьяно, а полковник любезно вызовется переворачивать ей ноты…

И не ошиблась.

Что ж, по крайней мере, на сей раз гость был всего один – нередко госпожа Эшлинг приглашала целую ватагу гостей. Пусть она была домоседкой и редко выезжала, в её нежных цепких руках скопилось множество нитей-связей, она вела обширную переписку, и поблизости всегда находились какие-нибудь приятели, знакомые знакомых или, на худой конец, сослуживцы родственников. А это означало утренние визиты, званые обеды, танцевальные вечера…

Благодаря последним Альма, наконец, освоила необходимое количество танцев и научилась приветливо держаться с кавалерами – драгунами и гусарами, землевладельцами и чиновниками. Однако, по правде говоря, уж лучше б она танцевала с Джорри – он был чуть ли не единственным, кого госпожа Эшлинг не прочила ей в женихи.

Каким образом обеспеченная замужняя женщина может наиболее успешно облагодетельствовать не устроенную в жизни родственницу? Подыскать ей хорошего мужа. С такой точки зрения госпожа Эшлинг была лучшей благодетельницей, о какой только можно мечтать.

Но несмотря на это (а может, в том числе из-за этого), никогда ещё Альма не чувствовала себя такой потерянной, такой чужой в родном доме. Если она выйдет замуж, то должна будет покинуть «Тёмные Тисы». Вот только ни один из пёстрой вереницы гостей не затронул её сердце. Ей некуда и не к кому было ехать.

Будущее было туманным. Тогда Альма решила взять в свои руки настоящее.

Выбираться на излюбленные прогулки стало сложнее: то какие-либо совместные дела или гости требовали её присутствия дома, то, напротив, кто-либо вызывался составить ей компанию и тем самым нарушал её уединение.

К счастью, иногда всё же удавалось ускользнуть без помех. И во время одной такой прогулки, под небом пасмурным, как её мысли, Альма придумала, что надо сделать.

Помимо троюродного дядюшки – капитана Эшлинга – у неё был более близкий дядюшка – господин Мон, родной брат её покойной матери. Более близкий по крови, но не по расстоянию: насколько Альме было известно, господин Мон жил где-то на севере страны. Ни разу в жизни она не видела его, не писала ему, ведь всякое общение между Эшлингами и Моном прервалось, ещё когда Альма была младенцем. И всё же, возможно, удастся восстановить оборванное?

Альма обратилась к господину Бенго, ведавшему делами семьи Эшлингов, с просьбой навести справки о господине Моне.

Однако её надежды расцвели лишь для того, чтобы быть растоптанными: как удалось выяснить поверенному, вскорости после гибели сестры, весть о которой пусть с запозданием, но достигла «Монлинна», господин Мон… пропал. И не объявлялся с тех пор. В обстоятельном письме господин Бенго предполагал, что причиной тому было бедственное положение обнищавшего рода Монов, не позволявшее господину Мону далее содержать имение. Также поверенный добросовестно, хоть и суховато упоминал слухи, распространившиеся в связи с исчезновением последнего из Монов: кто-то утверждал, что в деле была замешана женщина; кто-то пенял на подозрительных странников, объявившихся поблизости от «Монлинна» незадолго до исчезновения его хозяина; кто-то готов был поклясться, что видел господина Мона (или господина, очень на него похожего. Насколько два человека могут быть похожи издалека и со спины) на пути к Проклятым горам.

Так или иначе, господин Мон бесследно исчез, не взяв с собой ничего ценного – в основном потому, что ничего ценного в «Монлинне» уже не осталось – и никак не давая о себе знать.

Дочитав письмо господина Бенго, Альма обессиленно оперлась о стол. Ей не привелось лично знать господина Мона, но её сердце сжалось от тревоги за него: что случилось с дядюшкой, куда он пропал?.. Сами собой в ушах зазвучали отзвуки рассказа экономки Одан о том, как пропала – сбежала, погибла – мать Альмы.

Да это просто семейное проклятье какое-то! Почему Монам предначертано исчезать одному за другим?!

Но всё же господин Мон, в отличие от своей бедной сестры, не оказался с корнем вырван