из родной земли и отдан в чужой дом. Не был несчастлив в браке – господин Бенго ни словом не упомянул никаких жён и детей, а уж на старого поверенного можно было положиться, он нипочём не пропустил бы столь важные подробности.

Альма не могла – не хотела, наотрез отказывалась – поверить, что её дядюшка погиб. Какое-то чутьё – или утешающий самообман? – нашёптывало ей, что эта часть её семьи, её прошлого не уничтожена, а лишь сокрыта. И, возможно, однажды откроется вновь…

Но не сейчас.

Сейчас Альма никак не могла обратиться к иным родственникам. Тогда она решилась обратиться к последней надежде – к магии.

Глава VII,

в которой проводится магический эксперимент

Альмагия Эшлинг была не только дочерью своей матери, но и дочерью своего отца. Интерес к магии, поначалу отрицаемый, нежеланный, будивший слишком много горьких воспоминаний, постепенно овладел ею. Не молниеносно, пламенно, страстно, как господином Эшлингом когда-то, а исподволь, подобно цепкому плющу, обвивающему ствол дерева.

Для неё магия была шансом найти ответы.

Времена, когда хозяин дома радушно выходил встречать любимого гостя – свежий выпуск «Вестника Волшебства», остались в прошлом. Но газета продолжала приходить: срок подписки покойного господина Эшлинга ещё не истёк.

И в «Тёмных Тисах» вновь появился человек, нетерпеливо ждавший встреч с «Вестником Волшебства».

Точнее, два человека. Джорри, охочий до всего нового и необычного, сначала упрашивал поделиться с ним хотя бы каким-нибудь из старых выпусков, а затем вовсе перехватил «Вестник Волшебства» на подступах: сцапал газету с подноса дворецкого Одана, из-под носа у Альмы, да ещё состроил насмешливую гримасу.

В тот день Альма, позабыв о приличиях, выкинув из головы все уроки госпожи Эстиминды, носилась за маленьким паршивцем по всему дому, а Джорри, частенько оборачиваясь через плечо и взрываясь хохотом, то вроде уставал и почти позволял настигнуть себя, то вновь припускал галопом. По парадной лестнице вверх, направо, мимо испуганно ойкнувшей горничной, мимо ниши с огромной вазой, к чёрной лестнице, вниз, налево, обогнуть лакея, сделать большой круг по зале, и снова вверх, через резко распахнутую дверь, в комнату, и!..

Альма повалила наконец пойманного Джорри и лишь после этого спохватилась, что делает и где находится. Находилась она, как ни удивительно, в собственной спальне. На собственной кровати. С собственным сыном-жены-троюродного-дядюшки, схваченным за плечи и вдавленным в пышную перину.

Альма вскочила как ошпаренная, срывающимся голосом гневно отчитала Джорри, велела ему немедленно убираться из её спальни и не сметь входить туда впредь. И возвратить украденную газету!

– Так что сначала: убираться или возвратить? – Джорри попытался привычно пошутить, но это получилось у него менее ловко, чем всегда.

Он вообще будто был не в своей тарелке – раскрасневшийся, с растрепавшимися кудрями и лихорадочно блестевшими глазами. Видимо, погоня всё-таки далась ему не так легко, как он силился показать, а Альма была не таким уж плохим бегуном.

– Сначала возвратить, затем убираться, – отчеканила она.

Джорри развёл руками:

– И рад бы, да только у меня газеты нет…

Сдержав порыв лично проверить у него за пазухой, Альма вспомнила-таки, что она молодая госпожа из почтенного рода Эшлингов. Ей не пристало так терять лицо и дурачиться, даже если бы она играла с ребёнком. А Джорри ребёнком уже не был.

Воскресив в памяти самый суровый взгляд из арсенала госпожи Эстиминды и сдвинув брови, Альма потребовала у Джорри объяснений. А он то ли действительно притомился от погони, то ли устал от затянувшейся шутки – так или иначе, без дальнейших увёрток признался, что успел на бегу бросить «Вестник Волшебства» в камин. К счастью, без огня – по словам Джорри, камин не был затоплен.

Но что если за время их нелепой беготни какая-нибудь из горничных разожгла там огонь?! Была ранняя весна, и «Тёмным Тисам» постоянно требовался обогрев…

Увидев неподдельный ужас в глазах Альмы, Джорри совсем сник, неуклюже поправил сбившийся воротник и, глядя Альме не в глаза, а куда-то в область правого уха, отрывисто сказал:

– Я сейчас же принесу, – и прежде чем она вызвалась пойти с ним, был таков.

Альма успела лишь выйти из комнаты и сделать несколько шагов по коридору в том направлении, куда умчался Джорри (не мальчишка, а метеор! А она-то ещё думала, будто он устал. И когда он только успел на бегу избавиться от газеты?.. Воистину, он станет либо гордостью своей семьи, либо её позором), как быстрый перестук каблуков возвестил о возвращении гонца. Джорри мчался прямо на Альму и замедлился только в считаных шагах от неё.

– Вот, – он протянул ей чуть помятую, однако в остальном вполне целую газету. – Я не знал, что это так важно для вас… сестрица? – последнее слово прозвучало то ли как сомнение, то ли как сожаление.

Разумеется, это растерянное раскаяние могло быть такой же маской, как та напускная невинность, которая появлялась во всём облике Джорри, когда его в чём-либо подозревали (почти всегда небезосновательно). И всё же…

Альма воистину была никудышной гувернанткой: ей не удавалось сохранять строгость и назначать справедливое наказание. Возможно, она сейчас портила и без того небезупречный нрав Джорри ещё сильнее, спуская юнцу с рук его каверзу. Но после того, как она его отчитала, её гнев пошёл на убыль, а когда Джорри вернулся к ней с похищенным «Вестником Волшебства» и покаянием, угасли последние всполохи недовольства. На Джорри было трудно сердиться. Да Альма и не хотела.

К тому же она сама опрометчиво раззадорила его любопытство, из опасений не давая ему читать «Вестник Волшебства». Хотя ей давно следовало бы уяснить: чем запретнее, тем желаннее.

Альма тяжко вздохнула:

– Не делай так больше, – и, окончательно ставя на своих наставнических обязанностях крест, прибавила: – Если тебе так любопытно, я отдам тебе этот выпуск. Но сперва дождись, пока прочту сама.

Данный казус произошёл в начале весны. Ему предшествовали некоторые события конца зимы, вполне объяснявшие повышенный интерес обитателей «Тёмных Тисов» к «Вестнику Волшебства».

* * *

Девушке неприлично вести переписку с мужчинами, если только это не кто-то из родственников, друзей семьи либо её наречённый. Однако учитывая, сколько лет «Вестник Волшебства» исправно посещал «Тёмные Тисы», он вполне мог бы считаться другом семьи Эшлингов (или всё же врагом?).

И Альме было что ему написать. О-о-о, теперь ей было. Прямо-таки руки чесались уличить газету в случайной ошибке или намеренном искажении фактов – тем более что в последующих выпусках редакция не дала никакого опровержения, не принесла извинений за допущенный промах: Альма внимательно прочла те выпуски от первой до последней страницы, даже самые крохотные примечания, и не нашла там ни слова о том, что вместо рябины должен быть тис.

Да, тот самый репортаж о магическом деянии господина Уилкомби, за который зацепился и чуть не поранился взгляд Альмы, грешил вопиющей