фамилией моей жены не зафиксировано ни в одном из них. Единственную пользу, которую принес маниакальный поиск, — это сведения, что из новоприбывших пациенток у четырех точно имя Дарья. И одну из них, которая поступила в роддом номер шесть — на скорой привезли без документов. Ни паспорта, ни обменки, ни телефона. Всë равно, что бомж.

— Как она выглядит? Описание дайте! — люто докапываюсь я до дежурной медсестры уже по второму кругу. — Цвет волос, глаз, телосложение? Приметы?

— Да откуда ж мне упомнить всë? — устало вздыхает она. — Знаю только, что беспамятной поступила. Сейчас заведующего нашего позову, ждите, — и уже откуда-то издали телефонным эхом звенит в трубке ее голос: — Люся, Александр Леонидович у себя?..

В дверь моего кабинета стучат, и начальник службы безопасности демонстрирует свой бритый налысо лоб.

— Что у тебя, Дэн? — на секунду отрываюсь от телефона.

— Больницы и морги проверили, Владан Романович, всë чисто там. Не поступала. Я запросил кореша из ментовки глянуть записи с камер наблюдения вокруг ТЦ, и он только что нашел зацепку, — безопасник как-то странно мнется.

— Ну и?! — впиваюсь в него нетерпеливым взглядом.

— Дарья Алексеевна в парке рядом с ТЦ засветилась. И там ее скорая подобрала, вызвал кто-то из прохожих. Только до этого там еще одна особа мелькнула.

— Кто?

— Ваша секретарша, Владан Романович. Она была рядом, когда ваша жена потеряла сознание в парке. И сразу сбежала. Я проверил то место и вот что нашел под скамейкой...

Безопасник делает шаг вперед и кладет на край стола мобильный телефон моей жены с треснувшим экраном.

Я впиваюсь в него пронзительным взглядом.

Нонна. Эта шлюха была... рядом с моей Дашкой?

Бешено раздуваю ноздри и только собираюсь грязно выматериться, как из трубки доносится сварливый голос какого-то недовольного мужика:

— Алло! Я зав отделением. Как вашу жену, говорите, зовут?

— Князева Дарья Алексеевна, — стискиваю зубы.

— У нас есть только одна Дарья. Преждевременные роды на сроке тридцать четыре недели. Травма головы, ушибы при падении, частичная потеря памяти. Рекомендую подъехать лично в часы, разрешенные для посещений, и опознать свою потеряшку без документов. У меня нет времени играть в испорченный телефон! — и заведующий обрывает связь.

Я зло смотрю на безмолвную трубку в своей руке.

Этот тупой ебанат в халате пока не в курсе, с кем разговаривал. Но это уже не важно. Один кандидат, на котором можно выместить бешенство от всей этой ситуации, уже есть. Только сначала его сведения надо проверить. Лично.

Дергаю щекой и широкими шагами направляюсь к выходу. Бросаю на ходу безопаснику:

— Найди мне эту сучку, Дэн. Из-под земли достань, понял?

— Понял, Владан Романович! Сделаем, — уверенно кивает тот и предостерегает с сомнением: — Если вы сейчас в роддом номер шесть, то с посещением в такое позднее время там есть сложности.

— Плевать. Меня пропустят.

***

— Владан Романович, — сонно бормочет унылый мужской голос в трубке, — может, вы утром туда поедете? Наш зав отделения Саша Леонидыч прекрасно справляется со своей работой, а ваша жена сейчас наверняка уже спит. Зачем ее тревожить?..

Главврач центральной районной больницы моему звонку в такое позднее время, понятное дело, не рад. Это заметно по тому, как он старается скрыть завывание отчаянного зевка в голосе.

— Нет, — безжалостно отметаю его протест. — Я хочу лично убедиться, что моя жена и сын в порядке. Даже если они спят. Звоните своему прекрасному Леонидычу, пусть встречает.

— Ладно, сделаю, — трубка тяжело вздыхает и мстительно напоминает мне: — Значит, будем в расчете за должок, так?

— Без проблем. Считайте, что ваши подвиги на парковке моего супермаркета нам обоим приснились.

— Договорились. Весьма рад нашему... э-э... сотрудничеству.

Пока водитель сворачивает с дороги перед темным зданием роддома, я быстро связываюсь с начальником службы безопасности. Даю отмашку стереть записи пьяной драки уважаемого в городе врача, который в прошлом году напал на дружка своей любовницы прямо перед камерами парковки, а потом замял это дело денежной компенсацией пострадавшему. Но о камерах центрального супермаркета никто и не подумал вспомнить.

Я криво усмехаюсь.

В моем видеоархиве немало вот таких маленьких безобидных свидетельств чужих грешков, на которые я предусмотрительно закрываю глаза. Направо-налево никогда ими не размахиваю — это надо быть либо идиотом-самоубийцей, либо шантажистом под крышей криминала, вроде юриста Буйхана Оглымова. Но в редких случаях я этим нагло пользуюсь. Как сейчас, например.

В проходной меня встречает испуганная чем-то пожилая дежурная медсестра. А может, и санитарка. Смотрит на меня, как на огненного дьявола, ворвавшегося в роддом номер шесть прямиком из преисподней.

— Я вас провожу в кабинет Александра Леонидовича... — шепотом говорит она.

Ее напряжение мне становится понятным только на втором этаже, когда мы проходим мимо родильного зала. Оттуда доносятся надрывные стоны рожающей женщины, которые перекрывают раздраженно-презрительные окрики акушера-гинеколога:

— Да что же ты не тужишься, дура упрямая? Ребенка задушить хочешь?! Щас помрет, и что тогда? Тужься, тебе говорят, ну!

Я резко поворачиваю туда голову и непроизвольно сжимаю кулаки. Чувствую, как медсестра-санитарка снова испуганно на меня смотрит. Наверное, зверское выражение моего лица заметила... плевать.

Меня волнует другое.

Ясно, что роды — дело нервное, тяжелое и без повышения голоса там вряд ли обойтись. Но профессиональные врачи с наличием мозгов и общей человечности же должны понимать всю важность эмоциональной атмосферы для пациентки.

Так на хуя этот урод там транслирует свое презрение и унижает и без того беспомощную женщину?!

Если он так принимал роды у моей Дашки, я его уничтожу. Задушу своими руками.

Раздавлю, блядь, как червяка...

— Подождите здесь, пожалуйста. Александр Леонидович скоро освободится, — лепечет медсестра и куда-то срывается.

Я прислоняюсь спиной к стене и мрачно смотрю ей вслед.

Не исключено, что последнюю мысль