— В детском отделении спит, милая. Присматривают за ним, наблюдают за самочувствием. Вес у него хороший и с дыханием проблем нет! Понаблюдают и отдадут, когда тебя в общую палату переведут из инфекционки. Повезло тебе, что сегодня вечером больше никто не родил, одна тут в тишине и покое. Выспись лучше, пока возможность есть, и не переживай, милая. Как назовешь-то богатыря?

— Имя... — шепчу я, морща лоб, и нужное воспоминание приходит моментально, хоть и размыто. — Василием хотела назвать... кажется.

— Василий, значит, — одобрительно кивает Люся. — Хорошее имя. Энергичное, сильное! Царские корни у него в переводе с греческого...

«Князю — князево в самый раз!.. — вдруг приходит в мои мысли эхо смеющегося мужского голоса, и дыхание у меня вдруг перехватывает комом в горле. — Иди ко мне, маленькая. Дай поглажу Василька нашего в животике...»

— Что с тобой, милая?..

Я прикрываю глаза, чтобы сморгнуть невесть откуда взявшиеся слëзы, и прерывисто вздыхаю.

— Ничего, я просто...

Дверь резко распахивается, и мы обе вздрагиваем от неожиданности. В маленькую околородовую комнатку бесцеремонно входит тот самый мужик, который изрыгал тупые анекдоты в процессе моих родов. Омерзительно гадкий мужлан Александр Леонидович.

— Так, женщина, с оформлением вашим вопрос решать будем! Имя свое хоть вспомнили?

Поморщившись, я машинально трогаю шишку на голове и неуверенно отвечаю:

— Даша...

— Фамилия?

— М-м... Белова... ой, нет, не Белова... то есть Белова, но я поменяла фамилию... — растерянно умолкаю, изо всех сил стараясь привести мысли в порядок и выдать правильный ответ.

— Что вы всë время голову трогаете? — вдруг брюзгливо спрашивает Александр Леонидович и смотрит на меня при этом так, будто все, что его раздражает, я делаю специально. Просто чтобы выбесить его.

— Болит. Ударилась где-то.

Он по-бульдожьи шумно выдыхает и в один широкий шаг оказывается возле кровати. Даже не интересуясь тем, как я воспринимаю его действия, он хватает меня за подбородок и выворачивает в сторону. Рассматривает место ушиба пару секунд, а потом рявкает:

— Люся! Каталку давай. Ушиб вроде не сильный, должна скоро очухаться и всë вспомнить... но с ментальной дезориентацией не шутят. Придется МРТ сделать, срочно.

В отличие от ужасных манер ведущего акушера-гинеколога, невролог держится со мной чрезвычайно внимательно и деликатно. Изучает показания приборов, задает мне вежливые уточняющие вопросы.

— Тошнота, головная боль есть?

— Да, шишка немного ноет и временами меня подташнивает, — тихо отвечаю я, беспокойно сжимая и разжимая пальцы. От понимания, что со мной что-то не так, очень не по себе.

И безумно... просто безумно хочется увидеть новорожденного сыночка. Моего маленького Васю-Василька...

О нем постоянно напоминает ноющая от постепенно прибывающего молока грудь.

— Серьезных повреждений нервной ткани не наблюдаю... — задумчиво бормочет под нос невролог, рассматривая снимки. — У вас сотрясение мозга, Даша. Сам ушиб пройдет быстро... и остается надеяться, что последствий не будет. Точные прогнозы дать не рискну. Мозг — это слишком малоизученная область в медицине. Понаблюдаем вас несколько дней, проведем когнитивные тесты, дадим организму самому адаптироваться. Если спутанность сознания пройдет в течение суток, вероятность восстановления без дальнейших проблем высока. Фамилию мужа не вспомнили?

— Нет...

— Вас привезли сюда без мобильного и без сумки, это наводит мысль на ограбление. А номер телефона — любого, — у вас не всплывает? Хотя бы своего?

— Извините, — отворачиваюсь, чувствуя себя совсем тупой. А еще мне крайне некомфортно общаться с врачом в полулежачем положении с комком больничной пеленки, пропитанной послеродовыми выделениями между ног.

Вот бы в душ сходить! Но пока еще не разрешили...

— Не извиняйтесь, Дарья, — говорит невролог. — Вы ни в чем не виноваты. Постарайтесь искать воспоминания без напряжения, как бы вскользь. Это залог успешной реабилитации.

В дверь стучат, и через щель заглядывает моя санитарка. Невролог ей улыбается, и сквозь его приветливость проступает легкая жалость.

— Здравствуй, Люся. Ну как ты? — спрашивает он. — Сегодня последний день?

— Да, Сергей Иванович. Пойду через пару часиков.

— Ну счастливо тебе! Не раскисай только, выше нос. Внуками вон займись, хобби заведи.

— Повырастали внуки, — вздыхает Люся. — Неинтересно им. Жила б в деревне, еще куда ни шло, приезжали бы ко мне на каникулы, ягоды-грибы собирать, в речке купаться. А так... — расстроенно махает рукой, — ... какой им интерес в городские трущобы к старухе мотаться?.. Ладно, вы-то сами как, Сергей Иваныч, закончили с девочкой? Время кормления у нас...

— Мне принесут сына? — оживленно вскидываюсь я.

— Да, милая, но пока ненадолго.

Новость окрыляет. А когда мне вручают маленький хныкающий сверточек в пеленках, у меня дыхание от волнения сбивается.

У моего малыша крохотное, очень серьезное личико. Оно пока еще красное и морщинистое, но кажется мне невероятно миленьким. Чтобы он приноровился брать грудь, приходится повозиться. И терпение вознаграждается вскоре его сосредоточенным сонным причмокиванием.

Долго смотрю на его сопящий носик с невыразимо глубоким чувством удовлетворения и нежности, потом прикрываю глаза...

...и вдруг в голове вспышкой проносится имя — и неожиданно четкое ощущение, перерастающее в уверенное и однозначное знание.

Я не просто за кем-то замужем.

Я замужем за влиятельным и сильным человеком, которого зовут Князев Владан Романович...

И он мне изменил.

♀️Глава 15. Под прикрытием

Неотесанный врач-грубиян врывается, когда утомившийся с непривычки малыш спит на моей кушетке, так и присосавшись к груди. Он такой маленький, что за моей подушкой его и не видно.

От неожиданности вздрагиваю всем телом и торопливо вытираю мокрые от слëз глаза.

— Где ребенок? — сурово впивается взглядом в пустую детскую кроватку-каталку рядом.

— Здесь, — киваю настороженно.

— Мамаша, вы в своем уме?! —