Шрифт:
Закладка:
Он протягивает мне идеально гладкое зеленое яблоко, которое, по всей видимости, я гипнотизировала взглядом. Дико люблю этот сорт — только смотрю на него, во рту кисло становится.
— Мытое, бери.
— Ты… — не могу выразить словами, а от одного легкого касания бьет током. — Боже, спасибо тебе. Не стоило правда. Ты сделал так много, слишком много. Завтра, как Лиса проснется, мы уйдем.
— Замолчи, — пресекает бурный поток слов резко, но не зло. — Я думал о вас с Лисой. У вас есть кто-нибудь, кто сможет помочь в ближайшее время?
Есть только Ася, на которую я до сих пор злюсь.
— Да, — вру ему в лицо.
— Родители?
А вот тут солгать не получается. Качаю головой, опускаю глаза в пол.
— Папа погиб.
— Сочувствую. Мать, видимо, тоже не вариант? — так просто угадывает он.
— Не вариант, — ухмыляюсь.
— Лиса не ходит в детский сад?
— Нет, она маленькая, ей недавно исполнилось три, но… — я сдаюсь и отвечаю как есть: — Если честно, с моей работой это не выход. Ни один садик не работает круглосуточно, по праздникам и на выходных. Раньше в доме жила девчонка, которая подрабатывала няней. Она сидела с сыном в декрете, и я всегда могла оставить Лису у нее. Даже с ночевкой, когда появлялась стоящая подработка. Но недавно она уехала к маме в Воронеж, и я… я больше такой не найду.
Закончив монолог, едва сдерживаюсь. Сильно надеюсь в душ? что Фед не считает меня плохой матерью. Знаю, что все это не очень хорошо звучит, но я правда стараюсь. Изо всех сил. И буду стараться больше и лучше! Честно!
И почему так стыдно перед ним? За все. За то, что видит слабой и никчемной.
— Давай так, — выдает, явно что-то взвесив в голове, подходит ближе на шаг, два, три. — Вы останетесь здесь.
— Но…
— Выслушай, хорошо? Ты снимешь у меня комнату. Ту, что наверху. Я и раньше ее сдавал, вы меня не стесните, тем более дома я бываю не так часто. Тысяч за пять.
— Это мало.
— Хорошо, десять. Надо будет, договор заключим, но мне он до одного места. И сразу послушай, не перебивай. Я даю тебе отсрочку. Пару месяцев или больше, пока не разберешься с квартирой. — Он одним взглядом заставляет замолчать и слушать, хоть у меня множество доводов против. — Если захочешь отблагодарить, поможешь с ужинами и уборкой, но только когда поправишься. Я в свободное время могу предоставить услуги няньки и таксиста. Его не так много, но имей в виду. Если затеешь ремонт, тоже подскажу, организую. А теперь давай поедим.
И Дым просто отходит. Достает из духовки запеченную курицу и садится за стол. Для него все так просто. Для него, но не для меня, меня накрывает истерика. От усталости, от несправедливости, от его непонятно откуда взявшейся доброты, в которую я не верю, — от всего. Яблоко с громким звуком падает на пол и катится под стол.
— Мне не нужна благотворительность. Я не знаю, когда вылезу из долгов и вылезу ли вообще. Я не закончила уборку у Вознесенских, мне не заплатили, и я не знаю, захотят ли они меня видеть снова. Если я разболеюсь и не выйду через пару дней в «Квадрат», меня попрут и оттуда. Я не смогу отплатить тебе за все добро, что ты делаешь для нас, поэтому будет лучше уйти, — совсем не твердым к концу выступления голосом произношу и все-таки всхлипываю сдавленно, хоть и старалась держаться изо всех сил. — Тем более что я испортила тебе день рождения.
Разворачиваюсь, смахиваю слезу и собираюсь бежать, сверкая пятками. Но меня ловят в кольцо рук. Внезапно. Обнимают со спины.
Становится безумно тепло, позвоночником ощущаю жар от его тела. Я так давно не чувствовала чужой теплоты. Кусаю губы, но все равно рыдания вырываются, будто из самой груди. Потому что забыла, каково это — когда в твоей жизни есть кто-то еще, пусть даже такой вот малознакомый мужчина, который по доброте душевной дает кров и еду без гарантий, что я отплачу. Я и не помню уже, какого это — понимать, что ты не одна.
— Просто позволь помочь.
Не уверена, что слышу эту фразу наяву, она кажется плодом воображения. Плевать, если даже так. Я медленно перестаю брыкаться, расслабляюсь, делаю глубокий вдох. Ладони Дыма, что не сдвинулись ни на сантиметр ниже талии, удерживают в моменте.
— Успокоилась? А теперь давай уже поедим, я голодный как волк.
— Как длакон! — вдруг врывается в разговор тонкий голосок, и мы оба поворачиваем головы к лестнице, где стоит сонная Лиса и беззвучно хлопает в ладоши.
Я улыбаюсь, спешу к малышке и краем глаза замечаю, что Дым достает из холодильника «Дино-йогурты».
Юна
Natasha Bedingfield — Soulmate
Так как одна юная мадам не хотела засыпать, по итогу мы благополучно проспали до полудня. Наверное, и дальше бы не вставали, если бы меня не разбудил без конца трезвонящий телефон. «Аська», — высветилось на экране, когда я с трудом разлепила веки, и приподнятое настроение сразу скатилось до нуля. Сестра звонила по нескольку раз на день, но я не была готова говорить. Пока нет. Знаю, что она найдет убедительные доводы простить ее, поэтому не хочу.
Поднявшись с кровати, не ежусь от холода, как могло быть, а иду по теплому полу в одной майке вниз и с трудом верю в то, что уже с утра не нужно ломать голову над поисками еды — холодильник ломится от продуктов. Вчера я пообещала Феде, что хорошо отдохну и не буду сильно напрягаться, но уже минут через пять моя совесть начинает вопить, чтобы я была хоть чем-то полезна. Не могу я просто лежать и ждать чего-то. Если не займу руки, к вечеру отправлюсь в психушку.
А так как чувствую я себя довольно неплохо, позавтракав яичницей и кофе — запомнила, как в прошлый раз его делала Паулина, я начинаю мыть посуду и так увлекаюсь, что до блеска вычищаю стол и плиту. Хотя нужно отметить, у Дыма и так достаточно чисто, но я слишком хочу отблагодарить его, чтобы оставаться безучастной.
Разбудив и накормив Лису, усаживаю ее смотреть мультфильмы, а сама беру модный пылесос, который нашла на кухне в углу, и собираю крошки с пола. Ну ладно, начинаю с них, затем перемещаюсь в коридор. Правда, Лиса уже через минуту спрыгивает с дивана и требует тряпку — мамина помощница. Протирать пыль — ее любимое занятие, только здесь сильно напрягаться не приходится, поверхностей-то почти нет.
В результате, увлекшись уборкой, из-за шума не слышу, как возвращается хозяин квартиры. Поэтому удивляюсь, когда пылесос с гулким мычанием вдруг замолкает.
— Это ты так отдыхаешь? — спрашивает, а я не могу понять его настроение ни по лицу, ни по голосу. — Когда я говорил, что ты можешь помочь, я не имел в виду превращать квартиру в стерильную зону. Уборка окончена.
А вот сейчас он отчитывает меня, как ребенка. Киваю в ответ, потому что привыкла молчать. Киваю и отхожу к раковине, чтобы промыть стакан после Лизкиного сока, а на самом деле просто прячусь.
