Шрифт:
Закладка:
Через пару лет подросли двое племянников, и ма Дойл поручила им следить за лавочкой. Мы с Пэтом подались в порт. По десять часов в сутки грузили товар, а потом я продвинулся по службе, став лодочником — перевозил грузы на суда в маленьком плашкоуте. Работа была нелегкой, и я возмужал, превратившись в парня, способного спокойно перекинуть тюк весом в сотню фунтов с причала на палубу. Не знаю, к худу то было или к добру. Во всяком случае, однажды в порт заглянул Симус О’Хаган и увидел меня с мешком чая через плечо. Симус спросил, не желаю ли я заработать денег.
— А что надо делать?
— Биться на кулаках. — Он не отводил от меня взгляда. — Боксировать приходилось?
— Никогда.
— Научиться хочешь?
Я тотчас понял, что Симус предлагает мне бокс без перчаток. Подобные бои были вне закона. Случись полиции нагрянуть с облавой в боксерский зал, каждого из бойцов бросили бы на несколько месяцев в сырые кутузки Уайтчепела. Упечь в тюрьму ирландца — несравненное удовольствие для любого полисмена.
— Сколько платите?
— Процент с выручки. Для начала могу пообещать фунт в неделю. — Симус сплюнул коричневую от табака слюну. — Это как новичку, но с такими плечами и ручищами ты сможешь зашибать и больше.
Четыре фунта в месяц?
Деньги были нужны — я этого и не скрывал. Знал, что означает дополнительный доход — и для ма Дойл, и для меня. Для всех нас. Симус глянул мне в глаза и улыбнулся.
— Почему вы обратились именно ко мне? — удивился я, кивнув в сторону десятков мужчин, снующих в порту, многие из которых были сильнее меня, хотя и старше.
— Только никому, — не ответив на вопрос, шепнул он и вручил мне обрывок картона с адресом. — Приходи вечером, к половине девятого.
Симус не внущал мне особого доверия, — стоило лишь глянуть в его жесткие, горящие, словно у змеи, глазки, но мне было семнадцать, и я гордился, что из огромной толпы грузчиков выбрали именно меня.
Клочок картона до вечера жег мне грудь. В шесть часов я сказал себе, что никуда не пойду. На улицах драться приходилось не раз, но ведь это не то же самое, что бои на ринге. Кто сказал, что меня не собираются заманить в ловушку? Могли убить, зарезать, и никто не знал бы, где меня искать. Да и О’Хагана я видел едва ли не первый раз в жизни. Хорошо бы навести справки, да расспросы лишь вызовут подозрение.
В половине восьмого, заметив, как ма корпит над книгой с записями о выручке, решил — попробую! Хуже не будет. Не понравится — сбегу.
В восемь мне вспомнился змеиный блеск в глазах О’Хагана, и я вновь передумал.
Посмотрел на маленькую Элси, штопающую юбку единственной драгоценной иглой, которую она на ночь втыкала в кусок коричневого войлока, на Пэта, гоняющего по тарелке корочку хлеба, чтобы собрать подливку до последней капли. Подумал о поступке ма Дойл, которая, возможно, спасла мне жизнь, дав приют в своем доме.
В половине девятого я уже стоял у дверей боксерского клуба. Порой думаю: как сложилась бы моя жизнь, останься я тогда дома?
Клубы, где проходят кулачные бои, — темные зловещие норы, пропитанные вонью гнили, пота и крови, которой бывает столько, что на земляном полу стоят темные лужи. И в то же время атмосфера завораживала.
Я проскользнул в зал, сразу попав под косые взгляды зрителей. Подошел О’Хаган: поприветствовал, одобрительно глянув в глаза. Сам воздух клуба был наполнен запахом алчности и ожиданием боя.
О’Хаган вытолкнул меня на ринг, и я выиграл в тот вечер три боя из трех. Впрочем, противники уступали мне и в росте, и в весе. Тем не менее, в схватке с новичком каждый из них считался фаворитом. Мне удалось заработать два с лишним фунта, и я попал на крючок. Таких легких денег у меня еще не было никогда.
Так прошел почти год, а потом О’Хаган сказал, что я должен сдать матч. То есть — проиграть специально.
— Какого черта? Почему? — возмутился я.
За все время у меня случилось лишь одно поражение, и я был страшно горд. Обладая быстрой реакцией, ударов в голову не пропускал, что вкупе с силой и мощным сложением позволяло побеждать почти каждого соперника.
— Ставки уже не дают прежней прибыли. Ты побеждаешь так часто, что против тебя просто не хотят ставить. — Он сплюнул мне под ноги табачную слюну. — Ты перестал приносить мне деньги. Надо что-то делать.
Я возненавидел его предложение. В жилище Дойлов протекала крыша; коврики были все время мокрыми от дождя, и вода, просачиваясь в кладовую, испортила три барреля чайного листа. Я планировал потратить заработок за этот месяц на ремонт. Стоя за рингом, я уже смирился с тем, что сдать матч придется. Всего один бой…
О’Хаган выставил против меня высокого жилистого парня по имени Девлин. Выглядел тот точь-в-точь как я в первый день на ринге. Через год-друтой Девлин вырастет в хорошего надежного бойца. Один из боксеров, Мерфи, остановил меня перед выходом на ринг и тихо сказал:
— Пропусти от него пару ударов, чтобы все было не так очевидно.
— Что? — вздрогнув, переспросил я.
— Думаешь, ты выиграл первые бои, потому что настолько силен? — насмешливо фыркнул Мерфи.
Его слова ударили меня, словно обухом по голове, и я страшно обозлился.
— Иисусе… Не знал, что ты такой болван… — моргнул Мерфи.
Меня окатила волна стыда. Выиграл ли я честно хоть один из тех ранних матчей? Бьюсь об заклад, что да! Прекрасно помню, как одобрительно смотрел на меня О’Хаган, когда я укладывал на ринг Джо Келли, Томми Мэкки, а потом и Лема Шэнехана.
А если нет?
Я поймал взгляд, брошенный Симусом на букмекера, увидел, как Симус подтолкнул того локтем, и на меня обрушилась неприглядная истина: я — не более чем пес на собачьих боях, всего лишь средство для набивания чужих карманов.
Ну что же, Микки, для тебя это тоже бизнес… Сделай то, что от тебя требуется: сдай матч, получи деньги, а потом