– Возьмите с собой юного Фредди. Он не самый опытный наш фотограф, но он полон энтузиазма и проявил определенные способности.

– Фредди Эванс?

– Так вы его знаете?

– Да.

– И вы с ним ладите?

– Да, сэр.

– Тогда чего же вы ждете?

– А что насчет моей статьи, сэр?

– Я закончу ее сам.

– Но…

– Никаких «но», вы сделали самую трудную часть. Я только немного приведу ее в порядок и добавлю все недостающие фрагменты информации. И не беспокойтесь – ваше имя появится первым в заголовке.

– Это очень великодушно с вашей стороны, сэр.

– Чепуха. Так поступают все добросовестные коллеги. Не стоит подставлять людей – рано или поздно это обернется против вас.

– Хорошо сказано, сэр, – сказала Элизабет, но он уже переключил свое внимание на что-то другое. Сунув блокнот в сумку, она вышла из офиса, чтобы найти Фредди. Она чувствовала на себе взгляды, пока торопливо шла по коридору. Девушка обернулась и увидела Саймона Снида, пристально глядящего на нее с такой злобой, что ее накрыла волна головокружения. Глубоко втянув воздух, она ответила ему таким стальным взглядом, на какой только была способна, прежде чем продолжить свой путь. Несмотря на свою уверенную походку, она знала, что, если бы можно было убить взглядом, она бы уже была мертва.

Глава 12

Возможно, показателем беззаботной жизни Элизабет было то, что она никогда раньше не бывала в полицейском участке. Когда она вошла в прочное каменное здание на 68-й Ист-стрит, то оказалась не готова к тому темпу работы, с которым столкнулась. Патрульные сновали туда-сюда, заряженные общим делом и преисполненные чувством собственной важности. Постоянное шарканье кожаных подошв по полированному полу напомнило ей о поездках через Центральный вокзал, когда она садилась на поезд до Вассара и обратно.

На темно-синей форме у всех служащих были золотые пуговицы, расположенные в один или два ряда на задней вставке кителей длиной до колен. Воротники или манжеты украшали блестящие латунные пуговицы, которые соответствовали начищенным значкам, носимым на сердцах полицейских. И у всех были одинаковые усы, по крайней мере, так казалось. Густые и пушистые, подстриженные чуть выше верхней губы, что усиливало впечатление единообразия.

Пока Элизабет стояла среди шума и суеты, к ней подошел сержант О’Грейди. В отличие от коллег, у него не было растительности на лице, и вид его гладко выбритого лица успокаивал.

– Добрый день, мисс ван ден Брук, – сказал он, приподнимая шляпу с широким плоским верхом и жесткими кожаными полями. Некоторые из патрульных были одеты в более объемистые шлемы, украшенные медными знаками отличия.

– Здесь всегда такой хаос? – спросила она, довольная тем, что он запомнил ее имя.

– Боюсь, вы прибыли во время пересменки. Скоро все должно утихомириться.

Элизабет огляделась в поисках Фредди Эванса. Он шел прямо за ней, когда она зашла в участок, но куда-то исчез.

– Странно, – пробормотала она. – Где он… – И в этот момент входная дверь распахнулась, и вошел Фредди, запыхавшийся, сжимая в одной руке фотоаппарат, а под мышкой – громоздкий штатив. – Вот ты где, – сказала она. – Что с тобой случилось?

– Извините, мисс, – сказал он, тяжело дыша. – Я увидел потрясающий кадр, когда мы входили. Я окликнул вас, но вы меня не услышали.

О’Грейди нахмурился при виде коренастого фотографа с веснушчатым лицом и акцентом кокни.

– И кто же это?

– Это Фредди Эванс, штатный фотограф газеты «Геральд».

– И зачем вы взяли с собой мистера Фредди Эванса, штатного фотографа? Если уж на то пошло, чему я обязан вашим присутствием здесь?

– Я думала, это очевидно, – сказала она, краснея. – Именно я обнаружила тело…

– Не здесь, – сказал он, нервно оглядываясь по сторонам. – Пойдемте со мной.

Элизабет и Фредди последовали за О’Грейди в угловую комнату, расположенную в задней части полицейского участка, которая использовалась как складское помещение. Вдоль одной стены были сложены коробки с бумагой и печатными бланками; перед ними стояло несколько сломанных стульев и письменный стол без ножки. В углу валялась сломанная дубинка. Она содрогнулась, представив хруст костей под тяжелыми ударами, проломленные черепа и другие ужасные травмы. Она достаточно насмотрелась на поведение полицейских, чтобы понимать, что ее фантазии не были совсем уж безрассудными.

Если не считать незажженного газового настенного бра, единственным источником света в комнате было маленькое окно. Тусклый летний солнечный свет проникал сквозь грязное стекло, погружая комнату в серый полумрак. О’Грейди, казалось, был рад относительной темноте, когда закрывал за ними дверь.

– Значит, он знает о… теле? – спросил О’Грейди, указывая на Фредди.

– Я объяснила ему это по дороге сюда. Почему вы спрашиваете?

– Как много вы знаете?

– Только то, что видела в парке.

О’Грейди закусил губу и перевел взгляд с Элизабет на Фредди.

– Дело в том, что… это очень странный случай. Не похож ни на что, что я видел прежде.

– В этом нет ничего удивительного.

– Преступник явно неуравновешенный.

– Мне кажется, что любой, кто стал бы заворачивать мертвую женщину, как мумию…

– Нет, это еще не все.

– Не все? – спросила она, внезапно осознав, насколько душно в комнате, воздух пыльный и спертый. – Что вы имеете в виду? – прохрипела она, у нее внезапно пересохло в горле.

О’Грейди посмотрел на Фредди.

– Ему можно доверять?

– Детектив-сержант О’Грейди, я здесь как представитель «Геральда», как и Фредди. Так что можете говорить все, что пожелаете нужным…

О’Грейди снял фуражку и провел рукой по своим волнистым черным волосам. Элизабет не смогла подавить дрожь удовольствия при виде его пышных локонов.

– Видите ли, только что пришел отчет из офиса коронера.

– Была ли установлена причина смерти?

– Были признаки удушения, но она умерла не от этого.

– Тогда… от чего она умерла? – спросил Фредди едва слышным голосом.

О’Грейди скрестил руки на груди, словно защищаясь от их реакции.

– Обескровливание.

И без того бледное лицо Фредди стало еще белее. Он с трудом сглотнул, его кадык запрыгал вверх-вниз, как поплавок.

– Значит…

О’Грейди пристально посмотрел на молодого человека.

– Кто-то выкачал из нее всю кровь.

Фредди ахнул.

Элизабет сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Логично ли предположить, что тот же человек, который это сделал, также завернул ее и оставил тело там, где мы его нашли?

Она произнесла эти слова без каких-либо эмоций, отчего О’Грейди уставился на нее, словно пораженный ее холодностью. По правде говоря, ситуация глубоко затронула ее, но как репортер – и