– Подождем еще немного, – угодливо отозвался другой, помоложе, – место новое, они могли задержаться.

Хотя Даша находилась довольно далеко от этих людей, она отчетливо слышала каждое их слово – видимо, в подземном зале была очень хорошая акустика.

– Не нравятся мне всякие задержки! – процедил старший. – Очень не нравятся…

Тут в другом конце зала послышались приближающиеся шаги и голоса, и на свет прожекторов вышла еще одна группа мужчин.

Выглядели они примерно так же, как те, кто их поджидал, – крепкие, мрачные, опасные. Все как один были одеты в длинные черные плащи, под которыми отчетливо просматривалось оружие. В своих черных плащах, да еще в мрачной обстановке огромного подземного зала они выглядели демонически.

– Что так долго? – вместо приветствия спросил старший из первой группы. – Мы уже хотели уходить.

– Место незнакомое, – отозвался один из пришедших, грузный человек средних лет с обрюзгшим лицом и обвисшими щеками бульдога, – пока нашли… а вообще, какого черта вы от прежнего места отказались? Там, на Светлановском, очень удобно было.

– То место засветилось. Убили там кого-то поблизости, охранника, что ли. Полиция вокруг вертится, вынюхивает. Афанасьич предупредил, чтобы мы туда пока не совались. Вообще, – мужчина нахмурился и исподлобья взглянул на собеседника, – мы будем попусту базарить или делать то, зачем пришли?

– Никто и не базарит. Мы только прояснить хотели. Но раз Афанасьич в курсе, вопрос снимается. Короче, товар у вас?

– Само собой. А что насчет денег?

– Когда увидим товар – тогда будут деньги.

– Сначала покажите деньги.

– Нет уж, сначала вы покажите товар. Знаешь, как Маркс говорил? Товар – деньги – товар. То есть сперва товар, а потом уже деньги. Называется товарно-денежные отношения.

– Что еще за Маркс? Это барыга с Сенной, что ли? Тот, с черной бородищей?

– Можно считать и так… Короче, покажите товар, или считаем, что встреча не состоялась.

– Ну уж нет, пока не увижу деньги – никакого товара! И твой бородатый барыга мне не указ! Тем более что его в прошлом году закрыли на десятку.

– Ладно, раз уж ты такой упертый… кто-то должен пойти навстречу, раз уж пришли, надо дело делать…

Он махнул рукой одному из своих спутников, молодому парню с короткой стрижкой, выкрашенной в лимонно-желтый цвет, тот выступил вперед, достал из-под плаща плоский черный чемоданчик, пристегнутый цепочкой к его запястью, расстегнул замки, откинул крышку чемоданчика. Даже Даша из своего укрытия разглядела плотные банковские упаковки зеленоватых купюр.

Предводитель первой группы кивнул одному из своих спутников. Тот вышел вперед, подошел к человеку с чемоданчиком, достал одну из пачек, проверил ее, положил на место, кивнул…

Желтоволосый парень закрыл чемоданчик и повернулся, чтобы вернуться к своим, – но тот человек, который проверял деньги, вдруг взмахнул рукой, и из его рукава выдвинулся пистолет. Он ударил желтоволосого в висок рукояткой пистолета, подхватил его обмякшее тело и начал отступать, прикрываясь им, как щитом, и одновременно стреляя из-под его руки. Черный чемоданчик, прикованный к руке, тащился следом, как собачка на поводке.

– Подстава! – заорал кто-то из второй группы.

Все они сгрудились, вытащили из-под плащей оружие и открыли огонь по первой группе.

Но те уже стреляли по ним, используя освещение и фактор внезапности.

Одна из пуль случайно попала в желтоволосого, другая – в того, кто тащил его. Они упали на пол и задергались в предсмертных конвульсиях, но вскоре затихли.

Люди в черных плащах отступали, отстреливаясь, но по дороге один за другим падали, как подкошенные. Среди их противников тоже были потери. Один из них подполз к двум трупам посреди зала, попытался взять чемоданчик, но он был прикован к стальному браслету на руке желтоволосого. Тогда бандит достал огромный десантный нож и одним мощным ударом отсек руку.

Даша почувствовала тошноту, ноги у нее ослабели. Она хотела убежать, но ноги не слушались, кроме того, кровавое зрелище странным образом заворожило, загипнотизировало ее.

Но тут шальная пуля поразила человека с ножом, и он бездыханным вытянулся рядом с двумя первыми жертвами.

Даша с ужасом следила за происходящим, она понимала, что нужно уходить, нужно скрыться в подземном лабиринте – но по-прежнему не могла сделать ни шагу.

Вскоре все люди в черных плащах были или убиты, или тяжело ранены. Только один из них, тот самый грузный тип с бульдожьим лицом, пригнувшись, бежал зигзагами по подземелью, уворачиваясь от пуль и время от времени стреляя через плечо. И бежал он как раз к тому месту, где пряталась Даша. Вероятно, он заметил узкий проход в стене и надеялся скрыться в нем.

Вот он подбежал к самому проходу, попытался протиснуться в него… но проход был слишком тесным для его грузной фигуры. Он застрял в нем, пыхтя от напряжения. Выпучив красные глаза, все силился пролезть, но уже не мог двинуться ни вперед, ни назад.

Тут он увидел Дашу, в его глазах вспыхнуло какое-то странное выражение, он приоткрыл рот, словно собирался что-то сказать, что-то очень важное…

Даша наконец смогла двигаться, гипнотическое оцепенение отпустило ее, она отступила от прохода…

И тут прогремел очередной выстрел.

Пуля, должно быть, попала в затылок грузного бандита и вышла через глаз.

Даша открыла рот, чтобы закричать от ужаса…

Но тут чья-то рука зажала ей рот, на корню оборвав крик, и чей-то голос прошипел прямо в ухо:

– Тише ты!

И это оказалось последней каплей. У нее в мозгу сработал какой-то предохранительный клапан, и Даша потеряла сознание.

Впрочем, потеряла она его ненадолго.

Через какое-то непродолжительное время (Минуту? Две? Пять минут?) Даша пришла в себя и осознала, что ее куда-то тащат по темному подземному коридору. Она попыталась вырваться, с силой ткнула кулаком во что-то мягкое. Раздался сдавленный возглас, затем удивительно знакомый голос проговорил:

– Ты что, обалдела? Больно же!

– А больно, так отпусти! – рявкнула Даша.

И откуда только силы взялись? Только что ослабела от ужаса, сознание потеряла, чего с ней никогда не случалось, разве что в детстве пару раз, когда на солнце перегрелась, да еще когда очень долго простояла на школьной линейке, а теперь вот свалилась, но быстро пришла в себя и готова дорого продать свою жизнь.

– А ты сама можешь идти? Если можешь, так шевели ногами, а то нас подстрелят за компанию! Или догонят, а это еще хуже! Конечно, тот толстяк, к счастью, закупорил своим телом проход, но там, может, другой есть. Давай, Маруся, шевелись, а то мне тяжело. Вроде на вид худенькая такая, а тяжелая!

– Сам такой! – машинально огрызнулась Даша и наконец узнала