После завтрака я заставила Джона уйти, чтобы я смогла принять душ и привести себя в презентабельный вид. Несмотря на то, что он видел меня в худшем состоянии, я не могла провести остаток дня в пижаме и без макияжа. Я не знала, что лучше надевать к врачу, особенно женщине врачу, чтобы поговорить о раке, поэтому я склонилась к комфорту и, надеюсь, не отморожу свою задницу, так как на улице -30.

Кабинет доктора Родригес находился к одной из местных больниц неподалеку от кампуса. Я могла бы дойти туда пешком, если бы действительно захотела, но было приятно, что Джон подвез меня, так как мои нервы начали сдавать. От одного взгляда на нависшее здание больницы у меня вспотели ладони и задрожали колени.

Джон проехал на своем джипе через узкий проем, пока не нашел место, заглушил машину и повернулся ко мне. Я смотрела вперед, глядя через лобовое стекло на машины, припаркованные по другую сторону.

— Все будет хорошо, Рыжая. — Он положил свою руку на мою, проведя большим пальцем по моим костяшкам. — Эти врачи знают, что делают.

Я сделала глубокий вдох сквозь зубы.

— Да. Наверное, ты прав. — Я медленно повернулась в его сторону. Он не улыбался и не хмурился, но даже в тусклом свете, его глаза сияли, как северное сияние.

— Конечно, я прав. А теперь давай покончим с этим дерьмом и займемся чем-нибудь получше, чем болтаться в кабинете врача. — Джон отпер обе наши двери и выскочил наружу.

Прежде чем я успела отстегнуть ремень безопасности, он открыл пассажирскую дверь и уставился на меня. Он действительно втягивался во всю эту историю с «рыцарем в сияющих доспехах».

— Ты идешь или как? Я мог бы занять твое место, но уверен, что у доктора будет много вопросов.

Я закатила глаза, отстегнула ремень и выпрыгнула из машины. Как он мог так радоваться всему этому, было выше моего понимания. Наверное, потому что звонок по поводу рака поступил не ему. Ему не о чем было беспокоиться.

Он закрыл за мной дверь и обнял за плечи, притягивая ближе к своему теплому телу. От него пахло так, словно он только что вышел из душа, и я почти забыла, что иду к врачу. Почти.

Мы прошли по длинному туннелю, который соединял гараж с большой больницей и тянулся над улицей внизу. Люди ездили на своих машинах под ним и занимались своими повседневными делами, как обычно, в то время как я чувствовала, что совершаю самую длинную прогулку в своей жизни, хотя дверь доктора Родригес была прямо в конце.

Я уставилась на большую коричневую дверь, рядом с которой было написано несколько имен разных врачей. За каждым из их имен была куча букв, и я понятия не имела, что они означают, но надеялась, что это означало больше степеней или, что они знали, что, черт возьми, делали.

Джон, наконец, открыл дверь, и я вошла вслед за ним. Кабинет не был похож на стерильный, флуоресцентный кабинет врача, к которому я привыкла. Стены были выкрашены в темно-зеленый цвет с несколькими полосами темно-бордового. Вся мебель была темно-бордового цвета, с несколькими настоящими диванами перед телевизором и набором книжных полок, заполненных детскими книгами. На стенах висели фотографии беременных женщин и новорожденных детей, выполненные в стиле картин маслом в золотых рамах. Я могла бы подумать, что нахожусь не в том месте, если бы не стол, полный брошюр о менопаузе и всех беременных женщин, сидящих вокруг и читающих журнал родителей. Несколько женщин подняли головы, когда мы вошли. Они, наверное, думали, что я беременна от Джона и осматривали мой палец в поисках кольца. Если бы только это было так.

Я медленно сделала последние несколько шагов, пока не оказалась у стеклянного окна. За ним сидела игривая блондинка в черной униформе и смотрела в компьютер. Она открыла окно, как только ее ярко-зеленые глаза встретились с моими.

— Здравствуйте, чем я могу Вам помочь? — Ее голос был приторно сладким, как будто она не имела дела с гормональными женщинами весь день.

— Добрый день, я Мелани Уайлдер, и у меня назначена встреча с доктором Родригес на 12:30.

Она посмотрела на экран компьютера, набрала несколько клавиш, потом кивнула и взяла планшет с большим оранжевым футляром и ручкой, свисающей сбоку на коротком шнурке.

— Ладно, Мелани. — Она протянула мне планшет. — У меня все готово. Нам нужно, чтобы Вы заполнили информацию здесь и принесли ее на стол, когда закончите. Если вы не закончите до того, как вас вызовут обратно, то просто передайте его медсестре.

— Ладно, спасибо. — Я кивнула, прежде чем она закрыла окно.

Джон уставился на стеллаж с журналами на стене.

— Можно подумать, у них есть «Спортс Иллюстрейтед» или что-то в этом роде.

— Джон. Это ОБ (прим. акушерство). В основном здесь женщины.

— Чуваки приходят со своими бабами на ОБ. Очевидно. Я здесь, с тобой.

Он последовал за мной к одному из диванов, где мы сели напротив беременной женщины, листающей какой-то бульварный журнал. Она делала вид, что не слушает, но ее глаза метнулись к нам, а не к странице.

— Джон, — прошептала я. — Ты понимаешь, что, когда ты говоришь такие вещи, люди могут подумать, что мы здесь по другой причине?

— Что? Например, что ты носишь мое дитя любви? — сказал он достаточно громко, чтобы дама напротив нас даже не притворилась, что не смотрит.

— Джон! — Я прикрикнула.

Он ухмыльнулся, сдвинув бейсболку на затылок.

— Я просто тебя разыгрываю, Рыжая. Я должен был что-то сделать, чтобы увидеть эту великолепную улыбку.

Я посмотрела на планшет в своих руках, чувствуя, что мое лицо покраснело до ста градусов. Этот парень умел заставить меня покраснеть, даже когда мы сидели посреди приемной врача.

Он быстро вытащил свой телефон и занял себя, постукивая по экрану, пока я заполняла чрезвычайно длинную форму истории болезни. Я даже не знала историю болезни семьи своего отца, и я не собиралась представлять это как крушение поезда, поэтому просто догадывалась о большинстве из них.

Дверь слева от меня открылась. Появилась невысокая медсестра в черном халате с темными волосами, собранными в свободный хвост.

— Мелани Уайлдер?

Я встала слишком быстро, практически подпрыгнув.

— Это я.

— Отлично. Следуйте за мной. — Она улыбнулась и переложила папку из одной руки в другую.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой?

Я посмотрела на Джона. Его глаза были широко раскрыты, и я не могла прочесть, что за ними скрывалось. Действительно ли он хотел пойти или