двойное число пехотинцев» (Strab. XVII. II. 13). Земли Галы граничили с владениями Картхадашта, поэтому нет ничего удивительного в том, что его сын долгое время жил и воспитывался в этом городе (App. Lib. 10). Карфагенское правительство в зависимости от политической ситуации заключало союз то с западными нумидийцами, то с восточными, искусно играя на противоречиях между двумя племенными союзами. Пунийская армия нуждалась в прекрасной нумидийской коннице, благодаря которой одерживала победы на полях сражений. Соответственно, взаимоотношения с восточными соседями носили для карфагенян стратегический характер. Особенно во время войн с Римом. Однако эту простую истину понимали и в Сенате, поэтому нет ничего удивительного в том, что «отцы отечества» заинтересовались событиями в Нумидии.

В 213 году до н. э. царь западных нумидийцев Сифакс решил открыто выступить на стороне римлян. О причинах, побудивших царя действовать именно так, а не иначе, информации нет, Тит Ливий лишь сообщает, что «внезапно он рассорился с карфагенянами» (XXIV. 48). Публий и Гней Сципионы воспользовались этим обстоятельством и направили к Сифаксу в качестве послов трех центурионов, что выглядит по меньшей мере странно. Учитывая значимость переговоров, посланец должен был быть в ранге не ниже легата или трибуна, ведь, по большому счету, речь шла об открытии в Африке нового фронта против пунийцев!

На встрече с Сифаксом римские уполномоченные предложили царю союз против Карфагена, намекнув нумидийцу, что «если он и впредь будет донимать карфагенян войной, то со временем Сенат и народ римский постараются хорошо отблагодарить его» (Liv. XXIV. 48). Сифакс согласился и пообещал начать против пунийцев боевые действия. В Испанию царь отправил нескольких послов, которые должны были убедить воевавших под карфагенскими знаменами нумидийцев перейти на сторону римлян. Будучи опытным политиком, Сифакс не собирался сражаться исключительно за римские интересы и таскать для союзников каштаны из огня: на первом месте у царя были собственные проблемы. И одну из них он собирался решить с помощью новых союзников. Дело в том, что Сифакс решил создать боеспособную пехоту, умеющую на равных противостоять карфагенским солдатам. Царь обратился к посланцам-центурионам с личной просьбой: «Воевать пешими нумидийцы не умеют, они хороши только в конном бою; предки их искони воевали, не сходя с лошадей. Потомки их так и приучены. У неприятеля по милости Марса-пехотинца пехота есть, и если он, Сифакс, желает сравняться силами с неприятелем, то и ему надо обзавестись пешим войском. Царство его густо заселено, но он не знает, как вооружить и обучить своих людей, эту случайно собравшуюся огромную беспорядочную толпу» (Liv. XXIV. 48). Центурионы посовещались и ответили согласием. Один из них, по имени Квинт Статорий, останется в Сиге и займется обучением воинов, остальные отправятся на Иберийский полуостров к Сципионам и доложат об итогах своей миссии. При этом была сделана существенная оговорка, что если командующие не одобрят действий Квинта Статория, то он вернется обратно в Испанию.

Судя по всему, братья Сципионы отнеслись благосклонно к инициативе своих подчиненных. Возможно, этому способствовала успешная миссия посланцев Сифакса в Испании, переманивших на сторону римлян многих соотечественников. Статорий же развил бурную деятельность, собрал большой отряд пехотинцев из нумидийской молодежи и приступил к активным тренировкам. Новобранцы освоили римские приемы ведения боя, научились соблюдать строй, маневрировать на поле сражения, вести работы по строительству укрепленного лагеря. Вскоре нумидийцы сумели нанести в открытом бою поражение карфагенянам, причем пехотинцы Сифакса проявили себя с самой лучшей стороны.

Происки римлян не остались в Карфагене незамеченными: там внимательно следили за развитием ситуации. Пунийское посольство отправилось в Цирту, где встретилось с царем Восточной Нумидии Галой и договорилось о совместном ведении войны против Сифакса. Гала не сомневался, что его сосед, укрепив армию с помощью римских инструкторов, начнет наступление на восток. Мало того, ситуация может резко ухудшиться, если римляне отправят на помощь союзнику войска. Об этом карфагенские послы прямо говорили царю: «Гале выгоднее присоединиться к карфагенянам поскорее, раньше, чем Сифакс переправится в Испанию или римляне – в Африку» (Liv. XXIV. 49). Поэтому в сложившейся ситуации царю было выгодно пойти на союз с пунийцами и вместе с ними выступить против общего врага. Нумидийские отряды под командованием Масиниссы присоединились к карфагенской армии, после чего объединенное войско выступило в поход против Сифакса. Царь «масесилиев был разгромлен наголову, потерял 30 000 воинов и бежал к Атлантическому океану» (Liv. XXIV. 49). Проживающие в этом регионе нумидийские племена маврусиев оказали Сифаксу поддержку, он вновь собрал значительные силы и переправился в Испанию на помощь римлянам. Следом за ним последовал со своими войсками Масинисса и вновь нанес Сифаксу ряд поражений.

На некоторое время в Африке воцарилась относительная стабильность, однако она была нарушена победами Публия Корнелия Сципиона на Иберийском полуострове. Масинисса, до этого времени воевавший на стороне карфагенян, стал задумываться о переходе на сторону римлян. В то же время пунийцы прилагали максимум усилий, чтобы наладить хорошие отношения с Сифаксом. Дело закончилось заключением союза между Сигой и Карфагеном, что не на шутку встревожило Сципиона. Война в Испании близилась к завершению, полководец уже думал о том, как перенести боевые действия в Африку. Заключив союз с Карфагеном, Сифакс нарушил планы Публия Корнелия, поэтому командующий решил разрушить договоренности между пунийцами и нумидийцами.

На встречу с Сифаксом отправился Гай Лелий, ближайший друг и соратник Сципиона, что свидетельствует о том, насколько большое значение придавал римский полководец предстоящим переговорам. В отличие от отца и дяди, отправивших в ставку Сифакса простых центурионов, Публий послал человека, способного лично урегулировать многие сложные вопросы. Главной задачей Лелия было выяснить, насколько крепок союз Сифакса с карфагенянами. Чтобы римские аргументы выглядели весомее, посланец вез для Сифакса богатые дары, что должно было польстить самолюбию царя. Впрочем, Сципион не сомневался, что, как только военное счастье изменит пунийцам, правитель Сиги пересмотрит свой договор с Картхадаштом. Об этом полководец прямо сказал Гаю Лелию: «у этого царя святость договоров не в большем почете, чем вообще у варваров, чья верность зависит от удачливости союзника» (XXVIII. 17). Публий Корнелий знал, о чем говорил: именно из-за измены кельтиберов погиб его дядя.

Сципион не ошибся в своих предположениях. Разгром армии Гасдрубала при Илипе произвел на царя должное впечатление, поэтому он заверил Лелия, что заключит союз с римлянами. Но сделает это только при личной встрече с командующим. Сифакс гарантировал безопасность римскому полководцу, однако Публий очень хорошо знал цену подобным заверениям: царь – хозяин своего слова, захотел – дал, захотел – взял обратно. Несмотря на это, Сципион согласился на встречу с Сифаксом. Ставки в предстоящей игре были высоки, как никогда, и римлянин не хотел упускать свой шанс. Приказав Луцию Марцию охранять Таррагону, а Марку Юнию Силану – Новый Карфаген, Публий Корнелий в сопровождении Гая Лелия поднялся на палубу квинквиремы и отплыл в