– Если это вас утешит, – добавляет леди А., – то ваша подруга больше не страдает. Она погибла при взрыве. А парень оказался покрепче. И вы ещё можете его спасти.

– Вы чудовище. Вы оба – монстры, – шепчу я, поворачиваясь к С.

Я не могу сдержать слёз. Моя Жанна погибла. И Нильс. Нильс.

– Ей было всего семнадцать, она не сделала ничего плохого. И он тем более.

– Зато вы сделали, – холодно отвечает леди А. – Мы вас предупредили, вы не поверили. И дорого заплатили за вашу гордость и эгоизм.

Она вздыхает, качая головой.

– Мисс Хант, мисс Хант… Не разочаровывайте нас дальше. Потому что цена может стать непомерной.

И на экране возникают другие лица. Сначала – моего отца. Я смотрю на него будто на незнакомого человека. Примерно так же, как он на меня. Угрозы леди А. по отношению к нему оставляют меня совершенно равнодушной. Когда я осознаю это, я испытываю странное чувство: страх, смешанный со стыдом. Потом появляется лицо моей матери. На меня накатывает паника.

И дальше медленно начинает вырисовываться ещё одно изображение. Оно постепенно проступает сквозь графический туман. Я узнаю каждую чёрточку, каждый вихор, линию губ, овал лица. Наконец мельчайшие детали дополняют портрет. Родинка на лбу, шрам на подбородке, удивлённо поднятые брови. Я знаю всё это наизусть. Но я больше не плачу. Леди А. склоняет голову набок, словно любуясь произведением искусства.

– Как вы его называете? С., напомните, пожалуйста, какое прозвище дала мисс Хант этому мальчугану?

С. отвечает несколько хрипло, не глядя на меня:

– Пух.

– Точно, Пух. Так мило. Вы его очень любите, верно? Естественно, ведь он ваш брат. Пусть и занимающий слишком много места. Вы правы, на самом деле только семья имеет значение.

На этот раз я не хочу ни плакать, ни падать. Я даю волю своему гневу.

– Если хоть волос упадёт с его головы, я…

– Что – вы?

Леди А. встаёт передо мной, скрестив руки. Она подавляет меня своим превосходством. И мои слова превращаются в неразборчивое бормотание.

– Не надо, – резко говорит она. – Не стоит бахвалиться. А уж тем более угрожать. Мы не полные идиоты. И мы, разумеется, приняли меры предосторожности. Есть люди, которые знают о вас всё. И едва вы решите взяться за нас, у школы вашего брата остановится машина. И с ним будет кончено быстрее, чем я это произношу. Если бы я захотела, чтобы его расчленили у вас на глазах, вот на этом самом экране, а потом швырнули куски диким зверям, то вы ничем не смогли бы мне помешать. Абсолютно ничем.

Я знаю, что всё так. И вдруг сквозь боль во мне поднимается холодный гнев, который странным образом успокаивает. Я даю себе обещание, что в один прекрасный день, чуть менее чёрный, чем те, что впереди, я найду способ ей отомстить. Леди А. одаривает меня чуть заметной улыбкой.

– Не хотелось бы создавать вокруг вас пустоту.

Помолчав мгновение, она добавляет с ледяной жестокостью:

– Надо заметить, пустота и так уже практически абсолютна.

Новый удар в живот – и в сердце. Эта женщина всегда будет оставлять последнее слово за собой. С. берёт меня за руку.

– Её ждут, мадам.

Леди А. по-прежнему смотрит на меня.

– Можете увести.

13

Мы с С. заходим в лифт.

– Куда мы едем?

– Выдать вам снаряжение.

– Какое? Оружие?

– В том числе.

Двери открываются, и мы попадаем в огромный зал. Ярко светит операционная лампа, вдоль стен тянутся белые шкафы. Единственное пятно цвета – зелёная простыня, покрывающая стол, над которым висят три электрические капельницы с мигающими экранами. Чуть поодаль неподвижно стоят люди в белых халатах.

Я поворачиваюсь к С.:

– Что это?

В следующую секунду чьи-то руки хватают и поднимают меня. Не успев опомниться, я оказываюсь лежащей на операционном столе, и два типа в белом молча пристёгивают к нему мои запястья и лодыжки.

– С.! Что вы будете делать со мной?! ЧТО ВЫ БУДЕТЕ ДЕЛАТЬ?!

Я бьюсь как бешеная. Тщетно. Единственное, что мне удаётся, – это ещё сильнее затянуть железные тросы на руках.

– Не бойтесь, – говорит один из людей в халатах. – Вы практически ничего не почувствуете.

Он фиксирует мне голову чем-то вроде ледяного металлического шлема.

– Если будете дёргаться, нам придётся применить общий наркоз.

Я пытаюсь сдержать сотрясающие меня волны ужаса. Ищу глазами С., но он скрывается где-то за спинами.

– С.! С.! Что они будут делать? Не позволяйте им…

Мои крики теряются в огромном зале, совершенно не тревожа палачей. Один из них берёт шприц и подносит к моему уху. Не выношу уколы. Знают ли они об этом? Они знают всё. Я вою:

– НЕЕЕЕЕЕТ…

– Я вставлю вам в правый слуховой проход микроприёмник. Под слизистую, возле барабанной перепонки. Раньше вживляли в мочку, но тут слишком просто обнаружить. С помощью этого устройства вы будете отлично слышать нас. А ещё оно будет записывать всё, что происходит вокруг. Таким образом, вам не придётся что-то запоминать… или что-то скрывать.

Резкая, быстрая боль выстреливает из глубины уха куда-то в череп. Следующая боль прожигает губу. И третья, не настолько сильная, впивается в предплечье. Металлические зажимы, державшие меня, автоматически открываются. Я скатываюсь со стола и забиваюсь в дальний угол, вся в поту, перепуганная насмерть. Сжимаю руками измученную голову.

С. снисходит до объяснений:

– Парии установили над Периферией электромагнитное поле, которое глушит любые сигналы. Устройство, которое вживили вам в губу, перекодирует ваш голос в звуковые волны, способные проходить сквозь это поле.

– Мы услышим вас, даже если вы будете шептать, – уточняет человек в халате.

Я провожу языком по губе. Капля крови уже запеклась. Под ней чувствуется какое-то уплотнение. Закатываю рукав и с ужасом обнаруживаю на предплечье свежую татуировку – небольшой тёмный квадрат. Предвосхищая мой вопрос, С. объясняет:

– Это знак, который носят все обитатели Периферии. Он подтвердит, что вы – своя. Для нанесения татуировки они используют особые чернила, состав которых держат в секрете.

– Держали, – поправляет один из халатов, явно довольный собой.

Я, как загипнотизированная, разглядываю синеватую татуировку.

– Вы поставили на мне клеймо, точно на скотине, – шепчу я. – Вы обращаетесь со мной как с животным.

– Напротив, Мила. Я делаю всё, чтобы обеспечить вашу безопасность.

– Я марионетка в ваших руках. С самого начала.

– И это тоже для вашего блага.

– О, пёсик затявкал, как его хозяйка.

С. морщится. Я наслаждаюсь маленькой местью. Люди