Шрифт:
Закладка:
– С кем же из Республики ты станешь договариваться? С Наревым? Он свое уже сказал. С капитаном? К нему лучше не подступаться. А мой предок у него в «шестерках».
– Нет, – сказала королева. – Я пойду к отцу.
– Не ты ли только что сказала, что он согласен с Наревым?
– Да. А это значит, что отцовское мнение для них важно. И если он откажется поддерживать путешественника – ничего у Нарева не получится. К отцу прислушиваются все они.
– И ты надеешься, что сможешь уговорить его?
– У меня есть для него интересное предложение.
Но объяснить, в чем заключалось это предложение, Королева отказалась. Проговорила только:
– Если удастся – сами узнаете. Если нет – то и незачем об этом разговаривать.
– Что же нам сейчас делать?
– Искать чужого. По всему кораблю. Сейчас же. Группами. Пока не найдем – ничего предпринимать не станем.
Подданным пришлось примириться. И, поскольку желание что-то делать уже сейчас было очень сильным, они тут же разделились на группы и, распределив направления, отправились на поиски. Но перед уходом Валентин честно предупредил:
– Только имей в виду: если мы наткнемся на моего отца – я не стану вилять перед ним хвостом.
Он употребил это выражение, не очень представляя, что же оно означает: никто из них никогда не видал живой собаки.
Королева же, оставшись в одиночестве, присела у стола и задумалась.
Решение, к которому они пришли, ей, откровенно говоря, не нравилось. Слишком уж оно было детским. Другого определения она не нашла. Всего лишь игра. А ведь дело, если вдуматься, не шуточное. Как знать, во что все эти события могут вылиться уже через несколько лет?..
Нет, уже сегодня наверняка можно было найти другое решение – более серьезное и надежное.
И ей показалось, что она нашла выход намного лучший, чем тот, которым они решили сейчас воспользоваться. Выход, обещавший хорошую перспективу на многие годы вперед.
Придя к такому выводу, Орлана решительно тряхнула головой. Встала. Подошла к шкафу. Выбрала одежду, которая казалась ей сейчас самой подходящей. Не юношеские пифагоры, но и не пышное выходное королевское платье, исправно созданное синтезатором по ее собственному – после консультаций с Семеном – эскизу. На этот раз девушка выбрала то, что на Земле назвали бы деловым костюмом. В нем она выглядела более взрослой женщиной, чего она сейчас и добивалась.
Переодевшись, придирчиво оглядев себя в зеркало, Орлана вышла из каюты. Прошла по пустому коридору. И двинулась знакомым путем – чтобы уже через несколько минут решительно постучать в дверь, за которой должен был находиться ее отец.
– Прошу! – послышалось изнутри, и Орлана вошла, тщательно закрыв за собой дверь.
* * *
– Интересные события наблюдаются, – молвил Карский, улыбаясь, с удовольствием оглядывая свою старшую. Девица, ничего не скажешь, выросла пригожей. И, похоже, неглупой. Замуж бы ее. Вот только не за кого. – Молодые начинают возвращаться к истокам – так следует это понимать? Надоело одним? Или наревские реформы испугали?
– Серьезный разговор, Мамонт.
«Мамонт» – такое прозвище дала она отцу еще в детскую пору; чем-то он у нее ассоциировался со знакомым по картинкам на экранах тяжеловесным и авторитетным зверем – не хищником.
– Что – я у тебя все еще хожу в ископаемых?
Но шутливого тона Орлана не приняла.
– Мама далеко?
Карский ответил не сразу:
– Гостит у кого-нибудь, я думаю. А что, ты – с женскими проблемами? В этом я, конечно, плохой советник.
– Нет, – сказала дочь. – С мужскими. Очень кстати, что ее нет.
– Интересно. – Он все еще улыбался, как будто ожидал от разговора одних только приятностей. – Ну что же – излагай. А может, тебя накормить сначала? Чем-нибудь этаким – необычным? Вы ведь там питаетесь наверняка кое-как? Молодые всегда жалеют тратить время на то, чтобы приготовить вкусное.
– Поем с удовольствием. Но только после разговора.
– Если так – я весь внимание.
И администратор устроился в кресле поудобнее.
Орлана перешла к делу сразу же:
– Будет война.
Она понимала, что этих слов достаточно: отец, безусловно, следил за жизнью маленького человечества и понимал – кто будет воевать и с кем.
Карский ответил не сразу, но она помолчала, давая ему время подумать.
– Из-за Нарева? Его декларации о деньгах и прочем?
– Дело не в словах. Он отключил наш выход синтезатора. Это уже враждебное действие.
Карский нахмурился:
– Он не делал этого.
– Ты уверен?
– Я его не люблю, ты знаешь. Но он умный человек и не стал бы начинать с таких глупостей. Мы с ним говорили о том, что можно и чего нельзя. На самом деле он ведь хочет только объединить нас всех, а начать с отключения значило бы – вырыть между нами и вами очень глубокий ров. Даже пропасть.
– Если не он – то кто?
Карский только развел руками:
– Может, инженер? Какая-нибудь техническая надобность – профилактика, что-нибудь такое. Вы не пробовали выяснить?
– Пробовали. Никого из них нет на местах. В постах – только наши ребята. Они, понятно, ничего не знают.
Легкий кивок показал дочери, что отец знает и о вхождении молодых в состав экипажа.
– Но пусть даже выключил не он. Пусть капитан или инженер, для нас это, откровенно говоря, безразлично. Дело ведь не только в Нареве.
– В чем же еще?
– В том, что вы живете в прошлом. Не понимаете, какой мир окружает нас и каково наше место в нем...
Это, кажется, оказалось для него новым. И пришлось потратить чуть ли не четверть часа, чтобы объяснить, как обстояло дело, на молодой взгляд.
Когда она закончила, администратор уже не улыбался. И сказал озабоченно:
– Это для меня ново. События в пространстве? Привидения какие-то? О записях я слышал, но не придал значения: мало ли что придет в голову Инне...
– Это серьезно. Но главное в другом. Нельзя больше так жить. Одно из двух: или ты соглашаешься со мной. Или... я не уверена, что смогу удержать ребят от крутых действий.
– Да, – вздохнул отец. – Молодежь бывает неоправданно резкой. Хорошо; что же ты предлагаешь?
– Объединиться в единое государство.
– Этот путь был открыт для вас и раньше.
– Не так, как предлагали вы.
