Шрифт:
Закладка:
Утром 27 января король принял причастие от своего духовника. Позже в тот же день он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы обсуждать с советниками государственные дела, но к вечеру стал быстро сдавать. Члены Совета, понимавшие, что смерть государя неминуема, распорядились закрыть все порты.
Никто, даже среди врачей, все еще не набрался храбрости предупредить Генриха о скорой кончине. Король не любил, когда при нем толковали о смерти. Холл утверждает, что «его слуги крайне редко осмеливались заговаривать с ним о близком конце, иначе он, разгневавшись и будучи склонным повелевать, мог приказать вынести им обвинение», ибо предсказание смерти короля расценивалось как измена. Однако в те времена было немыслимо, чтобы человеку не дали подготовиться к уходу в мир иной. Поэтому сэр Энтони Денни отважился предупредить государя, что, «по мнению людей, ему не выжить» и нужно вспомнить свои грехи, «как подобает всякому доброму христианину». Генрих ответил, что полагается на милость Христа: «[Он] простит мне все мои прегрешения, да, хотя они были тяжелее, чем следовало бы»42.
Денни спросил, не хочет ли Генрих поговорить с каким-нибудь «ученым человеком». Король ответил, что, «если выбирать из имеющихся, пусть это будет доктор Кранмер, но я сперва немного посплю, а потом, смотря по самочувствию, распоряжусь об этом деле». Это последние слова Генриха, известные нам. В Кройдон немедленно послали гонца за архиепископом, но, когда Кранмер прибыл рано утром в пятницу, 28 января, король уже не мог говорить. Примас попросил его дать знак, что он умирает в вере Христовой, и Генрих «сжал его руку так сильно, как только мог». Кранмер и присутствовавшие рядом советники приняли это за выражение искреннего согласия43. Вскоре после этого, около двух часов пополуночи44, Генрих VIII прекратил долгую борьбу за жизнь и тихо отошел в мир иной.
Причина смерти короля неясна, так как конец его жизни проходил под густым покровом тайны, но, похоже, это была тромбоэмболия легочной артерии. Два дня кончину Генриха держали в секрете. Тело усопшего лежало неприкосновенным в опочивальне, за дверями которой текла обычная придворная жизнь: в покои короля с обычными церемониями, под звуки труб, приносили еду для него45.
Двадцать восьмого января граф Хертфорд уехал верхом в замок Хертфорд, чтобы оградить от опасностей девятилетнего принца и оказать ему почести как королю. Сделав это, он отправил Пэджету ключ, отпиравший ларец с завещанием Генриха VIII. На следующий день лорд-канцлер Ризли, так заливавшийся слезами, что едва мог говорить, объявил о смерти Генриха VIII членам парламента, выразившим великую скорбь. Тридцать первого января юного Эдуарда VI привезли в Тауэр и объявили королем под возгласы герольдов: «Король умер! Да здравствует король!» На следующий день, вопреки воле покойного государя, Хертфорд был объявлен лордом-протектором и встал во главе Совета регентства46.
Тело Генриха забальзамировали, положили в свинцовый гроб и торжественно выставили в приемном зале Уайтхолла, среди горящих восковых свечей. Через несколько дней его перенесли в церковь. В память о покойном короле над страной разносился звон колоколов, во всех церквях служили торжественные панихиды. Франциск I приказал провести заупокойную мессу в соборе Нотр-Дам. Четырнадцатого февраля тело в сопровождении траурной процессии, растянувшейся на четыре мили, повезли из Уайтхолла в Виндзор. Антонио Тото и Николас Беллин помогали в изготовлении орнаментальных геральдических щитов и расписали знамена, которые несли рядом с катафалком.
Огромный гроб, накрытый синим бархатом и золотой парчой, стоял на колеснице, которую тянули лошади в черных попонах; улицы по такому случаю были чисто выметены и местами даже расширены. На крышке гроба лежала восковая фигура короля, изготовленная Николасом Беллином, в алом бархатном одеянии с оторочкой из белых беличьих шкурок и в короне поверх «ночного колпака из черного атласа, сплошь усыпанного драгоценными камнями». На руки воскового короля надели дорогие браслеты, на пальцы, обтянутые бархатными перчатками, – кольца. Даже после смерти Генрих выглядел величественно.
Траурный кортеж провел ночь в аббатстве Сион. На следующий день он достиг Виндзора, где во исполнение воли короля его тело погребли в склепе на хорах церкви Святого Георгия, рядом с «его верной и любящей супругой королевой Джейн», матерью наследника. Шестнадцать самых сильных йоменов гвардии внесли гроб в завешенную черной тканью церковь и опустили в склеп. Гардинер, остававшийся в опале до правления Марии I, прочел проповедь и отслужил заупокойную мессу; королева наблюдала за этим из молельни Екатерины Арагонской. В конце церемонии главные чины двора сломали свои белые жезлы и бросили их в склеп вслед за гробом под пение труб, звучавшее «очень печально и мужественно, в утешение всем присутствующим»47. Король оставил деньги на ежедневные мессы за упокой своей души, которые должны были служить в алтаре «до скончания дней»48, но через год новое правительство, состоявшее из протестантов, отменило их.
Великолепная гробница в ренессансном стиле, которую Генрих забрал у Уолси, так и не была достроена. Работы над ней прекратились в 1553 году со смертью Эдуарда VI – вероятно, из-за нехватки средств. При Содружестве[63], в 1649 году, ее частично разобрали, а в 1805 году саркофаг использовали как основу для гробницы лорда Нельсона в крипте собора Святого Павла. Подсвечник из могильного склепа Генриха, единственный сохранившийся образец тонкой работы по металлу – бóльшая часть таких предметов была распродана или переплавлена при Оливере Кромвеле, – ныне хранится в Гентском соборе. Церковь, где располагалась гробница, была полностью отремонтирована и переоформлена при королеве Виктории в память о принце-консорте, получив известность как Мемориальная церковь Альберта.
Безымянный склеп Генриха VIII был обнаружен в 1813 году почти случайно; гроб частично разрушился, и был хорошо виден скелет. Гроб Джейн Сеймур сохранился в целости. Кроме того, в склепе обнаружились утраченные гробы Карла I и умершего в младенчестве ребенка королевы Анны, помещенные туда в XVII веке. В 1837 году по распоряжению Уильяма IV на гробницу положили плиту из черного мрамора.
В год смерти Генриха первый его биограф, восторженный Уильям Томас, писал, что король
был, несомненно, редчайшим из людей, живших в его время. Я говорю это не для того, чтобы сделать из него бога, и не скажу, что во всех своих деяниях