Шрифт:
Закладка:
На горе неприятеля уже нет. Кое-где казаки наталкиваются на тела убитых красноармейцев. Оказалось, в темноте сошлись на 50—60 шагов, потери были от огня в упор. В сотне ранены прикомандированный к ней хорунжий Мартынов и один казак. Занятая высота и была Нефтянка, взятая сотней с налету.
Через полчаса было получено приказание: «В случае контратаки высоту удерживать всеми силами». Чуть забрезжил рассвет. По намеченной линии сотня стала торопливо закапываться в землю. Подошедшие части колонны удлинили позицию вправо и влево. Из левой колонны сведения: «Занята станица Старотитаровская».
* * *
Занялся день 17 августа. Красные открыли артиллерийскую стрельбу по окопам, но движения на их высоте, в версте перед Нефтянкой, и в бинокль никакого не наблюдается.
Весь день отряд просидел в окопах. В частности, участок гвардейской сотни на голой высоте, как на ладони перед красными артиллерийскими наблюдателями, не допускал никакого движения. Артиллерия громила позицию непрестанно. Стреляло до двадцати орудий, в том числе и крупных калибров. Наша слабая артиллерия отвечала украдкой, боясь обнаружить себя до решительного момента. Казаки, скрючившись, сидели в земляных лунках. Поднявшееся в зенит солнце жгло немилосердно. Фляги были пусты. О подвозе пищи и воды не было и речи, он мог лишний раз сосредоточить огонь неприятельских орудий и принести ненужные потери. А к подножию Нефтянки из станицы свозились подводы с готовой пищей и водой, но получить их на позиции было уделом немногих счастливых.
Однако вот, выписывая странные зигзаги, в гору к сотне, пытаясь идти вскачь, поднимается груженая повозка. Это хорунжий гвардейской сотни Потапов, и. д. казначея дивизиона, на свой страх и риск решил подвезти сотне еду. Повозку встречают дымки шрапнелей, к ней бегут несколько казаков, все тут же сбрасывается на землю, и повозка кубарем катится под гору.
А вот к отряду идет подкрепление. С запада, прикрываясь высотой, приближаются две пешие колонны. Это кубанцы-бредовцы, прибывшие из Польши. Вот до них уже меньше версты, но громом разразились красные высоты; голубые дымки шрапнелей смешались с черными столбами земли и дыма от гранат над колоннами… Несколько минут, и от колонн приметны лишь отдельные люди, ныряющие в бурьяны и кукурузу.
Вот Нефтянка отбросила к противнику длинную тень. Чуть потянуло вечерней прохладой. Еще час, и из окопов вылезли казаки, расправляя затекшие ноги. Заскрипели колеса продуктовых повозок, встречают их как дорогих, долгожданных гостей.
Поздно вечером получено приказание: «В три часа наступление на всем фронте».
* * *
Ровно в три часа гвардейская сотня стала спускаться с высоты в сторону противника.
Едва забрезжил рассвет 18 августа, как красные открыли огонь. Наступление развивалось медленно. Чем ближе к противнику, тем гуще становился его огонь. Однако отделяющая от противника верста преодолена. В гвардейской сотне слышится «Ура!», и она бросается вперед.
«Ура!» разрастается далеко вправо и влево, и атакующие цепи бегут в гору. Красные не принимают штыковой атаки и покидают позиции. Но с хребтика видно, как резервы их принимают на себя отходящих, останавливают и, влив в себя, влекут за собой вперед. Одновременно красная артиллерия разражается ураганным огнем, и, как выросший из земли, полк конницы бросается на жидкие цепи правых соседей гвардейской сотни, прорывает их, заскакивает в тыл и несет с собою панику.
Только что наступавшие цепи дрогнули и покатились назад. Встреченные по пути кукурузники перемешивают части, водворяется хаос. Пробивающихся через кукурузу рубят красные кавалеристы. Отступление в полном беспорядке, местами бегство. Красная пехота быстро наступает…
Здесь, в этой обстановке, сказалась подготовка гвардейской сотни к пешему бою, ее спайка и вера в начальников.
Послушные команде командира, цепи сотни перед кукурузниками сокращают интервалы, казаки ближе прижимаются к офицерам. Пройдена чаща кукурузы, цепи сотни выравниваются и отстреливаются от наседающей пехоты. Держа направление на Нефтянку, они подходят к ней и занимают свою старую позицию.
Командир гвардейской сотни есаул Щербаков, убедившись, что сотня в руках, решает, задержавшись на позиции, прикрыть наступление своих частей. Но с горы никаких частей уже не видно. Лишь вдали, на путях их отхода, носятся конные группы красных. Становится ясным, что никогда никакого сопротивления не оказывается.
Есаул Щербаков поднимает сотню и начинает отход. Часть красной артиллерии, не имеющая других целей, сосредотачивает огонь на гвардейской сотне.
С фланга появляется красный эскадрон с явным намерением атаковать. Сотня смыкается бегом, останавливается и с ружьями на изготовку ждет атаки.
Рысью размыкается эскадрон и, нацелившись, широким наметом приближается к гвардейской сотне. Сверкают шашки, орудия прекращают стрельбу. Слышен гул шестисот конских копыт. Вот до них уже только сто шагов…
«Со-отня», – раздается команда, и командир гвардейской сотни быстрым взглядом оглядывает казаков. Все приложились, не шелохнутся. Восхищенному командиру хочется крикнуть «браво», но привычное резкое «пли» срывается с его уст.
Дружно грянули семьдесят винтовок в упор по подскочившим на 40—50 шагов кавалеристам. Непосредственно за первым еще три залпа. С первого посыпалось из седел несколько всадников, а третий уже бил в затылок мчащимся полным ходом назад красным. На траве осталось несколько тел убитых. За эскадроном скакали кони без людей, а безлошадные всадники бежали пригнувшись, ошалело озираясь назад.
«Ура!» воодушевленной сотни потрясло воздух. Слышны остроты и смех – настроение бодрое, как нельзя лучше.
«Курок», – гвардейская сотня быстрым шагом продолжает отходить. Оставшиеся патроны на счету. Приказано беречь, без команды не стрелять.
Пройдено 700—800 шагов. Дымки шрапнелей обозначают в небе направление отхода сотни. Видно, как отскочивший эскадрон вдали приводит себя в порядок. Вот он размыкается снова. Из-за его фланга вырываются невидимые до сих пор четыре пулеметные тачанки и, огибая фланг сотни, мчатся к ней…
«Сотня, стой! Прямо по тачанкам…»
Тачанки в 200—300 шагах делают крутые заезды, и над головами казаков зашелестел несущий смерть ветерок. Вот под трескотню пулеметов взметнулась пыль у самых ног сотни, послышались вскрики. Конники скачут вновь, вновь сверкают шашки, но на них уже меньше обращают внимания; их встречают загнутые фланги, сотня часто бьет по тачанкам. В гуле стрельбы не слышно команд. Но и без них «работа» идет на совесть.
Тачанки на время прекращают стрельбу. Сотня быстро идет дальше, ставя между собою и пулеметами красных всадников.
Но в сотне потери. Невольно сокращается шаг: несут двух убитых – только что прикомандированных казаков; ковыляют раненые подхорунжий Борискин и Абраменко; на фланге поддерживают с трудом передвигающихся раненых: урядников Павленко и Голова. Держится
