Шрифт:
Закладка:
V фаза (890–920), Ладога Олега Вещего и «волжской торговли русов». Расцвет Староладожского поселения начинается с этой поры, когда «стольным городом» Верхней Руси, безусловно, был Новгород, княжеский и вечевой город «Руси Рюрика». Ладога Рюрика и Олега, однако, не уступала ему по значению, хотя и первый, и второй из «варяжских князей» настойчиво сращивает свою «русь» со славянской знатью и в Новгороде, и в Киеве, где сплотившиеся вокруг Олега «Варязи и Словѣни и прочи прозвашася Русью» (ПСРЛ, 1926: Т. 1, Лаврентьевская летопись, стб. 23, л. 8).
Ладога, очевидно с деревянной цитаделью крепости Альдейгьюборга над гаванью (которую сожжет в конце столетия ярл Эйрик), застраивается спешно и дружно: «большой дом» купеческой артели возведен из разобранного корабельного дерева (как в Константинополе, распродав товар, «русы» продавали часть своих судов «на дрова»), в VI горизонте Варяжской улицы «впервые отчетливо проступает планировка – ряды сооружений, вытянутых по линии север – юг», параллельно берегу Волхова, строго по сохраняющейся с тех пор уличной трассе (Петренко, 1985: 92). Плакунский курган № 6 организует вокруг себя пространство «дружинного некрополя», в цепочке сопок над Плакуном совершено погребение (?) с ритуальным захоронением коня, с уздою, украшенной 39 серебряными накладками (Петренко, 1994: 123), по-видимому, в это время всего более совершено захоронений в ладожских сопках, и в Заморье (3-III, 4-II,), и на Победище (14–1), и на Княщине (15-V), и, наконец, центральное из погребений на вершине сопки Плакуна (11-III, п. 4).
Это захоронение, безусловно, превосходило по ритуальному рангу самые представительные камеры типа F (воина с конем) появляющиеся в это же время в Бирке. И по количеству (две, а не одна), и по положению лошадей – не в ногах, внутри камеры, а снаружи и вдоль борта (Носов, 1985: 152, рис. 5; Петренко, 1994: 84, рис. 45; ср. Михайлов, 1995: 50–55); по «княжескому» набору стрел (соответствующему «стандартам» Венделя и Вальсъерде), как и составу разрозненного, но представительного убранства, погребение сопоставимо если с «камерами», то разве что «ладейно-камерной» королевской могилы Хайтабу этого же или чуть более позднего времени. «Византийский след» в виде поясной пряжки не требует комментариев; а для «Карлы, Инегельда» и прочих послов «великаго князя рускаго» погребение вождя в ладье с конями вполне соответствовало бы именно рангу этого их конунга.
Ладога выступает эпицентром и первоисточником ряда процессов, развернувшихся на этой фазе от Бирки до Константинополя, отображенных в появлении иерархии камерных могил «русов Бирки» или в договорах византийских басилевсов с киевскими послами и «великим князем руским». Археологические проявления этих процессов – это подъем Алаборга и расцвет курганной культуры Приладожья (где в Усть-Рыбежне воздвигнут еще один курган знатного воина с мечом и оружием и поставленной над останками кремации не сожженной ладьей для посмертного плавания); появление серии «скандинавских» погребений мужчин и женщин в Тимеревском и Михайловском могильниках Ярославского Поволжья, Владимирских курганах Волго-Окского междуречья; «военный лагерь» под валами Сарского городища (уступающего с той поры место Ростову). Завершающему десятилетию этой фазы принадлежат первые из варяжских «больших курганов» Гнездова (с сожжениями в ладье), появление «верхнерусской» деревянной застройки Подола в Киеве и, по-видимому, отдельной «княжеской крепости» Самбат (на Лысой горе) с варяжским могильником у подножья (Булкин и др. 1978: 137–145; Лебедев, 1985: 255; Дубов, 2001: 141–155).
Именно с этой поры актуальны арабские сведения о «трех центрах Руси» – Славиюн, Куйяба, Арса. В наиболее развернутом изложении середины X в. ал-Истахри: «Русы состоят из трех племен, из коих одно ближайшее к Булгару, а царь его живет в городе под названием Куяба, который больше Булгара. Другое племя, наиболее отдаленное от них, называется Славия. Еще племя называется Артания, а царь его живет в Арте. Люди отправляются торговать в Куябу, что же касается Арты, то мы не припоминаем, чтобы кто-нибудь из иностранцев странствовал там, ибо они убивают всякого иноземца, вступившего на их землю. Они отправляются вниз по воде и ведут торг, но ничего не рассказывают про свои дела и товары и не допускают никого присоединяться к ним и вступать в их страну. Из Арты вывозят черных соболей и свинец» (Гаркави, 1870: 276–277). И. В. Дубов, достаточно убедительно обосновал тождество «русов Арты (Арсы)» с купцами-воинами ярославских и владимирских могильников Ростовской земли X в. (Дубов, 1982: 104–123). Концентрация скандинавских древностей средней эпохи викингов в Ростовской земле не уступает, если не превосходит таковую же в Верхней Руси (Славия, без учета Приладожья) и Поднепровье, с нарастающим «перетеканием» более поздних комплексов от Верхнего к Среднему Поднепровью Киева (Куябы); при этом А. Стальсберг обратила внимание на то, что в могильниках Древней Руси соотношение мужских и женских «скандинавских» погребений не отличается от такого же в могильниках Скандинавии, то есть варяги на этой фазе, по крайней мере, селились на Руси семьями, при этом женщины этих семей (судя по распределению купеческого инвентаря, весов и гирек) активно занимались торговлей (Stalsberg, 1988: 448–481; Стальсберг, 1999: 158–163).
Восточный импорт, поступающий в это время, наряду с серебром и сопряженным с ним торговый инвентарем (весами и гирьками азиатского производства) составляли драгоценные и полудрагоценные камни и украшения из них (бусы, вставки перстней и пр.), серебряные и бронзовые подвески, «наборные» воинские пояса, восточные и византийские ткани (в том числе в виде готовых одежд «иранского» покроя), кожаные изделия, предметы вооружения и конской сбруи, бронзовая и серебряная посуда (Jansson, 1988: 564–647). Системообразующим в этом потоке ценностей, было монетное серебро: «около 925 г. число кладов с куфическими монетами на территории Швеции начинает расти, достигая наибольших размеров около 955–970–975 гг.», причем клады Восточной Европы и Швеции в 900–938 гг. соотносятся как 83: 18, а в 939–1000 гг. – как 60: 88 (Потин, 1970: 67).
Ал-Масуди в своем сочинении «Золотые луга и россыпь самоцветов» (947–950) отмечал: «Ар-рус составляют многие народы, делящиеся на различные разряды. Есть между ними разряд, называемый ал-лаудана. Они наиболее многочисленны и ходят по торговым делам в страну Андалус, в Рум, Кунстантинийю и к Хазарам» (Заходер, 1967: 88; Гаркави, 1870: 130). Со времен А. Я. Гаркави выдвинуто и обосновывается чтение ал-лаудана – ладожане (Гаркави, 1870: 155; Кирпичников, 2002: 46). Ладога середины X в. выступает в глазах исламского мира основным организатором «восточной торговли» со всей Средиземноморской цивилизацией, мусульманскими и христианскими странами, от Испании до Кавказа. Ибн Хордадбех, «начальник почт и осведомления» одной из областей Халифата, в «Книге путей и стран» (846/47 гг. с дополнением 885/86 гг.) описал восточные, азиатские маршруты «русов»: «Ар-рус, а они
