шуме моторов ты выстрелов не услышишь, и нестрашно тебе будет. Ну, помни: я тебе пришлю «заговорные слова» внушения, и они сделают с тобой чудо, ты увидишь… их надо читать раза три на дню… и непременно, ложась спать… — со-ставлю! И сны будут тебе, «легкие, как сон»632. Ну, целую твои _н_е_б_е_с_н_ы_е… Ольгушоночек! Сейчас прочитал статью о Шмелеве Эрнста Вихерта в скверном русском переводе, сделанном для меня, моей переводчицы «Кандрюшки», как ее И. А. величает (они любят друг друга, как кошка и фокс-террьер), — я ведь «малообразованный» и потому слаб в немецком языке (Кнут Гамсун писал мне: «Я малограмотный, языков не знаю, и потому пишу Вам на своем, норвежском»). Прочитал — и полез от смущения под стол (очень он сильно, об Иване Шмелеве!), ну, _г_е_н_и_а_л_ь_н_о! Тебе будет интересно, как об этом Тоньке пишут немецкие писатели. (Писал и Томас Манн633, да я его за великого не считаю, хоть он и ставит меня выше Тургенева (не удивил!), сравнивая по калибру с… Достоевским.) Непременно прочитай. Только не плякай, там о-чень много моей боли. Там и новое у знание обо мне, как мне простой человек подал кусок хлеба! — уплатил гонорар за «Человека из ресторана», — сам «человек из ресторана». Но был единственный луч света в эти страшные дни нашего Распятия. Тебя эта статья «окрылит»: ведь ты тоже подала «чашу освежающую» — умиравшему! Целую. Вечно твой Ваня-Тоник. Тонька. Тонюрка

[На полях: ] Прилагаю автограф к «Мери».

4 дня нет письма, — сегодня Великий пост, и нет меня… _п_о_с_т_и_ш_ь (* неправильно, но я так хочу. Ты-то поймешь.)?

Олюша, ты нигде не найдешь теперь шелковых (настоящих!) чулочков. Я _н_а_й_д_у. Изволь мне — без ужимок! — дать: какого цвета, (голого?) высоты… и размер ноги. У тебя должен быть большой No, ты — рослая, мне кажется? И ноги у тебя — длинные? макароны? — Ну, не Тонька? И все-то ему знать надо! А я все же выше Пушкина буду (ростом!). Он был — «мартышка». Ты чуешь, как я распелся? Это — от «вареников». —

Что творится у меня на книжных полках!! Будто черти там возились.

Прошу: пока читай на сон, — _ш_е_п_ч_и! — «Слава в вышних Богу…»634 Так я лечил свой _с_и_л_ь_н_ы_й_ невроз!

151

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

10. II. 42

Милый Ванюша!

Исписала тебе 4 листа, и такая вышла тоска, что не пошлю! Ты прости меня, что такая я нудная. Сегодня твоя открытка от 22.I! Так долго!

Вчера писала тебе. Тоже тоскливо вышло. До вчерашнего вечера я невероятно томилась тоской. Но вечером стало лучше. Я легла в теплой темной комнате. Только камин играл огнями по стенам и потолку. Успокоилась. Много читала. Ваня, если бы устно, то много бы тебе всего о себе сказала, дум, муки, всего, всего! А так, не написать. Сегодня я весь день вожусь с ягнятками. Родились 2, но 1 очень слабый. Скоро и умер. А второго кормлю из рожка. Мать очень молода и не имеет молока. Очень мил! Сегодня тает. Слава Богу! Ванечка, я вчера тебе писала, как я ненавижу нашу «аристократию» и сказала «все эти белые ментики, французящие» — только после, я вспомнила, что Вагаев был у Дари в белом ментике. Не подумай, что я его задеть хотела. Нет, но понятие «белый ментик». Всю нездоро-вость, внешность! Я много обо всем думаю. Ваня, ты пишешь, что начнешь «Пути». С Богом! Молюсь за тебя! Ты в «злой» открытке от 31.XII писал «пишу, но не „Пути“». А что? Скажешь? Что-нибудь новое? Скажи же мне!

Я не могу преодолеть усталости, внутренней какой-то апатии. А то бы я так много тебе о себе написала. О девочке. Получил ли о папе моем? Видел батюшку? Портрет папин — плохо вышел, т. к. это фотокопия. Оригинал же (портрет) очень похож. Папа блондин, а тут темный вышел. Я бы довольна была, если бы тебе это доставило радость (эта брошюрка).

Помолись за меня, чтобы Бог дал мне мир душевный! Я так устала!

Не знаю что со мной. До изнеможения я устала. И душой и телом!

Хоть бы в пост стало лучше! Я бы хотела остаться хоть на время, одна, совсем одна! И невозможно это! Летом уходить буду. Гулять. Я очень устала от всего, от людей, от обстановки, от всего. И давно. Я никогда не отдыхала, так, чтобы о себе подумать. Эта усталость еще м. б. с клиники. Не было никогда «Entspannung»[253], но наоборот все новое и новое «Spannung»[254]. Ваня, я просила выслать мне «Лик скрытый». Пока ответа нет. Не знаешь ты чего об И. А.? Кажется, болел? Мы ничего не слыхали. Как-то он там?! Ваня, тороплюсь на почту, а то поздно будет. Тебе шлю пожелание мира, тишины, работы успешной, спорой! И ты помолись за меня об этом же! Давай хорошо проведем пост! Крещу тебя.

Твоя Оля

Шлю заказным, чтобы скорее послать тебе привет мира! Ваня, я никогда не «испытывала» тебя!

152

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

13. II.42[255]

Здравствуй, дорогой Ваня!

Давно нет от тебя ни слуху — ни духу. С. был всего неделю у нас, так что тоже не знаю, есть ли что на его имя. М. б. завтра привезет, — он уехал вчера. Как живешь ты? Здоров ли? У меня ничего нового, конечно, нет. Вожусь целые дни и ночи (!) до полного «истерзывания» сердца с умирающим ягненочком. Я так привязалась к нему и полюбила его, что не могу смотреть на его муки. У матки не оказалось молока. И никакие меры (впрыскивания, корм, питье) не помогли. Кто-то определил, что она на 2 недели раньше разрешилась. Один умер сразу, а другой борется. Дали ему (по совету ветеринара) коровьего молока, но у него открылся ужасный катар кишок. Каждые 10–15 мин. водой! Тогда ничего не стали давать — только воду. Лучше стало. Ветеринар дал опять молока. Опять хуже. Лежит и головку свесил. Посоветовали соседи давать рисовый отвар. Я из последних маленьких запасов делала (м. б. преступление против своих домашних по теперешнему времени), стал будто веселее, даже «требовал» еды, а к вечеру «скис». Вот 4-ый день сегодня. Мука. Сегодня раздобыл для меня работник, это пушкинский «Балда» — молодец! Я его и зову «Балда»! (бегал по всей деревне — 4–5 километров, искал, нет ли еще у кого овцы с ягнятами) 3 ст. овечьего молока. Мой больной обезумел от радости, лизнув его, — все