— Да что б тебя! — уже не так уж и тихо рыкнул я.

И пошел ломиться сквозь кусты. Только глядя под ноги — и не зря. Оказалось, что растительность хоть и густая, но довольно-таки тонкая — и росла она прямо на краю оврага, неглубокого, но все же. В который волчонок и укатилась с разгона, по крутому склону. Вон, распласталась теперь на дне словно морская звезда. Не шевелясь.

Стало как-то неприятно на душе. И в голове, и в груди.

— Сейчас спущусь! — сказал я. Затем понял, что нас один хрен уже наверняка услышали, и добавил погромче: — Эй! Я знаю, что вы здесь! Подходите к оврагу, поговорим!

Оценил крутость спуска — терпимо, но быстро не получится. С другой стороны же он максимально пологий, так что подняться выйдет без проблем. Это просто нам не повезло с этой стороны подойти.

Я вздохнул, убрал винтовку за спину и стал спускаться. Сперва хотел прокатиться на ногах, но быстро понял, что так скорее споткнусь и, в итоге, сам кубарем слечу вниз. Пришлось сползать на заднице.

Наверняка все штаны себе подрал, но это так, краем сознания заметил. Все внимание было приковано к мелочи, которая все так же валялась на земле. Хвост подергивался, так что, вроде бы, живая. И на том спасибо.

Едва коснулся земли, так сразу подскочил к волчонку. Сел на колено, первым делом проверил на шее пульс — в наличии. Ну, и поскуливание легкое было слышно. Плакала она. Перевернуть бы — да страшновато, кто знает, чего там за внутренние повреждения могут быть. Тот же позвоночник. Дети, конечно, всякое умудряются переживать, а это еще и будущая волчица, они людей покрепче будут, но все равно рисковать не хочется.

— Тихо-тихо, — сказал я, поглаживая ей голову. — Где болит?

— Везде… — проскулила она.

И зашевелилась полноценно. Руками, ногами. Повернулась на бок и свернулась, уперевшись затылком мне в ногу и капая слезами с грязной мордашки на ботинок.

— Говорил же, дура мелкая, — беззлобно пробормотал я. — Ничего, на тебе-то заживет. Давай полежим.

Ну, восстановление контакта со взводом, получается, совсем к херам полетело. И все из-за этой вот мелочи. М-да.

Но расслабляться все равно было нельзя. Так что, пока одна рука почесывала волчонка за ухом, вторая держала револьвер, а глаза внимательно следили за пологим спуском в овраг. Там тоже кусты росли, густые, и хрена с два разглядишь, если кто-то приближается — или следит уже за нами, прячась в зеленке.

Хотя, наверняка боевые девки уже свалили. Раз так не вышли поболтать, видя, что сейчас драться мне вообще несподручно, то уже и не…

Вот буквально, блять, с полминуты голову не поднимал. Слезки у волчонка утирал, а затем она, поскуливая, но уже чуть повеселев, поднялась на ноги. Вся пыльная, везде ободранная от великолепного спуска, но целая. И вот она-то своими ушками и заметила, что из кустов кто-то вышел. Сперва одним ухом дернула, затем резко развернулась.

А я и сам не менее резко вскочил, одновременно еще и рывком затащив мелочь за себя и встав перед нею. В руке пистолет, он сам собою взлетел в стойку — нацеленную на вероятного противника, совмещая линию прицела.

Что этот самый вероятный противник сделал? Самое, мать его, вероятное. Заметил, что я вскидываю пушку — а у него-то в руках своя, он немного дерганый и уже готов к стрельбе. Вот и ответил. Очередью. Прямиком в меня. И попал, тут бы кто угодно попал.

Было… неприятно. Я-то вот успел рассмотреть, что это парочка волчиц. Со знакомыми автоматами, да и морды припоминались. Большие по габаритам, больше Альфы, вместо жилистых канатов мышц уже полноценные банки. Растрепанные и пыльные, одежда рваная и грязная — зато вот оружие-то в полном, блять, порядке.

Боли я, как водится, сперва не почувствовал. Просто несколько толчков в грудь и живот. И еще будто бы даже услышал, как, пройдя навылет, пули врезались в стену оврага позади меня.

Сам стрелять не стал. Свои же. Да и позади меня одна мелкая дура, которая уж точно не заслужила ответного огня. Так что развернулся — чертовски быстро и чертовски медленно, и упал — подгребая волчонка под себя, чтобы хоть телом прикрыть. Никуда побежать она не успела, только глаза раскрыла широко-широко, заполненные испугом и неверием в происходящее.

Свалился. Ждал, что и в спину очередь дадут — но нет, не удостоился. Волчонок подо мною дрожала и скулила, а у меня на лице с какого-то хера расплывалась самая идиотская ухмылка из возможных, и ровным счетом ничего я поделать с этим не мог.

Стрелки подошли. Я их сапоги услышал. Ну и, чего уж — перевернулся, стараясь, чтобы мелочь осталась под спиной. Слабости не было, боли тоже, это постаралась тушка, впрыснув в себя весь накопленный запас адреналина, так что проблем не возникло.

Зато дышать чего-то тяжело становилось. И во рту влажный металлический привкус появился.

— Две тупые пизды, — дипломатично сказал я.

Ну да, точно мои волчицы. Прямо одичавшие — будто форму ни на минуту не снимали, проводя в ней день и ночь, и заросшие, волосы у них сбились в грязные колтуны. Но пушки в руках, да. И адаптированная под их уши гарнитура с виду целая.

— Вы, блять, совсем охуели? — говорить становилось тяжелее, но я давил из себя слова. Глядя прямиком в глаза, набитые непониманием. — Командира фрагнуть решили? Я был о вас лучшего мнения.

О, промелькнуло на мордах и во взгляде узнавание! А следом еще и удивление со страхом.

После чего эти две идиотки… бросили оружие. И драпанули обратно в кусты, вверх по пологому склону холма. Автоматы при этом свободно болтались у них на ремнях, совершенно точно не поставленными на предохранитель.

Великолепно.

Хотел крикнуть вслед, но получилось только раскашляться. Кашель оказался влажный, а на подставленной ко рту руке появились свежие капли крови. Да и из уголка рта потекло…

Ну, вот и приехали. Я парень крепкий, как показали прошедшие дни — но чтобы от такого отойти? Без помощи вообще никак. А единственная в округе, кто может мне помочь, сейчас улепетывает с остальной стаей куда подальше. Правильно делает, я ж сам приказал.

Ладно. Пока жизнь в тушке теплилась. Слабость накатить еще не успела, подстегнутый выбросом гормонов организм двигаться кое-как может. Значит, надо бы