— Уйди с моих глаз прочь! — прикрикнула Ола, как привыкла общаться мама с прислугой. — Ты мешаешь мне рассмотреть это убожество, что вы тут выставили.

— Чего же и рассматривать, если убожество? Для сиятельных особ существуют столичные салоны, где их обшивают подстилки их мужей и отцов, всегда понимающие, как и чем угодить. А мы шьём для свободных и образованных людей нашего города — прообраза будущего.

— Это ты-то будущее? Ты вся сплошное прошлое.

Молодая женщина таращила глаза неуловимо-переменчивого цвета, не то тёмно-зелёные, не то густо-фиолетовые, и они сразу утратили своё наигранно-гордое выражение, став простодушными и растерянными. Какое-то время Ола с удивлением всматривалась в это чудо природное, оценивая её с позиций ревнивицы. Нет! Она слишком вульгарна, если в целом, простолюдинка и коротышка, к тому же.

Служительница «Мечты» не понимала причины нападок красиво одетой и вздорной девушки, явно бывшей из числа тех, кто способен стать доходной клиенткой.

— Хотите ознакомиться с новыми моделями? Пожалуйста, пройдите в тот зал, он уже оформлен для приятного нахождения там клиентов, там вам подадут чашечку с горячим напитком и пирожное, пока я отлучусь за новым альбомом с роскошными эскизами, и вам не может ни понравиться…

— Что может тут у вас нравиться? Какие ещё напитки в этом замусоренном ангаре для хранения хозяйственного оборудования? — Ола с возмущением ткнула изящной атласно-кожаной туфелькой пустую ёмкость из-под строительного лака, забытую тут рабочими. Ведь ей было очевидно, что это всего лишь остатки не убранного строительного мусора, в то время как само просторное и необычное помещение не могло ни восхищать её своим радужным наполнением, прозрачным нежно-зеленоватым потолком, мягко-розоватыми стенами. Красиво было настолько, что только и оставалось затанцевать и запеть, да не до песен и танцев ей было. Не до манящих платьев, словно бы наделённых собственной красочной душой для каждой девушки и женщины. Равнодушные сюда не приходили, а в женском стадном и подражательном по преимуществу житейском поведении, они всегда редкое исключение, Ола же на данный момент как раз таким исключением и была.

Женщина-администратор виновато схватилась за высохшую и гремящую жестяную посудину, чтобы угодить капризной посетительнице. А поскольку была служительница храма моды наряжена как кукла для витрины и увешана вся бисерным искусным плетением на плечах, полненьких руках и даже на ногах вокруг щиколоток, то выглядела с этой грязной объёмной штуковиной достаточно комично. Не рассчитав своих сил, она чуть не упала, утратив равновесие. Жестянка с грохотом подкатилась под ноги Оле, и та со злорадным смехом пнула её назад с такой силой, что оставила вмятину в боку посудины. В пустых углах загудело отзывчивое эхо.

— Жалкая простонародная подделка под подлинный высокий стиль!

— Я?!

— Тряпьё ваше, вот эти безвкусные платья! До облика прислуги мне и дела нет! Будь ты хоть в плетённом из соломы мешке. Тебя-то кто рассматривает?

— Вы больны, что ли? — спросила женщина, вдруг осознав, что утончённая и холёная девушка откровенно хулиганит, — или вас любовник бросил? Так это пройдёт. Кто этого не переживал?

Ола толкнула стоячую вешалку с платьями, опрокинув её, перегруженную чрезмерно. В просторном, прекрасном салоне «Мечты» ещё не прекратились работы по устроению интерьеров и прочих мелочей. Витрины для готовой одежды и образцов не были пока готовы. Огромная нелепая вешалка с грохотом свалилась на отполированный пол, и женщина — администратор с криком бросилась подбирать тряпичные, но дорогие сокровища. Ола же, паникуя и ожидая заслуженного удара в спину, гордо и спокойно по виду удалилась под вопли выбежавшей откуда-то сбоку ещё одной служащей — визгливой толстухи.

— Ненормальная! Не ходи сюда больше, а то стукну тебя по больной голове этой самой посудиной!

— Замолчи, нельзя так с клиентами, дура, — услышала она спокойный голос женщины, убирающей платья. — Услышала бы Нэя твои вопли, не задержалась бы ты тут и лишнего дня. Клиенты имеют право на капризы, а ты не имеешь его ни на что. Девчонка психанула, мало ли, денег нет на красоту, или парень бросил…

Больше Ола не приближалась к дому моды, стыдясь своего безобразного поведения. И если встречала ту особу с ярко окрашенными кудрявыми волосами, милую, но банальную в сравнении с неординарной во всех смыслах её начальницей, то проходила мимо, задрав голову ещё выше, полыхая от стыда и скрывая это. Но девица не узнавала её, ведь к ним в салон ходили толпы женщин и девушек, живущих и населяющих новый город ЦЭССЭИ. Или же она делала вид, что не узнаёт. А сама хозяйка никогда ей не встречалась, чтобы лицо в лицо.

— Та женщина из нового дома «Мечта», она всегда гуляет утром по дорожке параллельной Главной Аллее. А сегодня я видела её с твоим младшим сотрудником. С тем Антоном. Вот тебе и любовь! Он всё забыл. Смеялся с этой модельершей так, как будто она и есть его новая жена. И ты меня забудешь на другой же день. Будешь так же веселиться с какой-нибудь девчонкой на пару…

Он отстранился и спихнул её с себя, — Одевайся! Мне некогда! — И резко встал, хотя она и понимала, что он её хотел.

— Я следила, я видела. Она охотится за каждым мужчиной, кто не прочь заглянуть ей туда, что она и выпячивает из своих платьев, открывая свою грудь всем на обозрение. Она только делает вид, что ей никто не нужен. Она хищница, ловец. Она падшая! — Ола уткнула лицо в ладони. Но слёз не было, хотя боль души была невыносима.

— Тебе не надо с ней конкурировать. Она женщина того самого человека, которого ты и путала прежде со мной.

— Я тебе не верю. И я не уйду! — крикнула она, — Даже если твой волшебник вернёт мне то, что ты похитил, я найду того, кому всучу это сокровище повторно. Тут же в ЦЭССЭИ. Здесь полно гуляк. Да и тот мальчишка из секретной части «Лабиринта», хоть и обзывал меня на непотребном жаргоне, глазел так, что я сразу поняла, в чём состоит его главная потребность. А я очень ему понравилась. Он, едва меня схватил в свои ручищи, чтобы вытолкнуть, так и замер, не в силах оторвать меня от своей груди. Вот я и подкараулю его… Я всё равно падшая!

— Лучше уходи сейчас! Иди к своим гулякам. Может, это и есть наилучший выход для всех, — сделав вид, что уходит, он вернулся. Схватил её в охапку и вместо того, чтобы вытолкать