новых переселенцев — точно так же, как евреи не согласились бы находиться под их властью: «Может быть, евреи будут вести себя хорошо, но арабы не обязаны верить в наше расположение. Государство может означать… господство одних над другими, господство еврейского большинства над арабским меньшинством, но это не является нашей целью. Это не было нашей целью в то время [Декларации Бальфура], не является и сейчас»[745].

Выступление муфтия, главного представителя арабов, было выдержано в антисемитском духе. Он заявлял, что эксперимент с созданием еврейского национального дома должен быть завершен, а иммиграция и скупка земли прекращены. Иврит больше не должен считаться официальным языком, а Палестина должна стать независимым арабским государством. Ауни Абдул Хади, лидер левоцентристской «Истикляль», утверждал, что евреи более ростовщический народ, чем любой другой, и если шестьдесят миллионов культурных и цивилизованных немцев не в состоянии вынести присутствие шестисот тысяч евреев, то как можно требовать от арабов, чтобы они терпели присутствие четырехсот тысяч в гораздо меньшей стране? Когда у муфтия спросили, сможет ли Палестина вынести и ассимилировать хотя бы те четыреста тысяч, что уже приехали, он решительно ответил: «Нет»[746]. Следовало ли этих евреев выгнать или «каким-то образом переместить»? «Мы все должны предоставить это будущему», — ответил муфтий. «Этот вопрос не может быть решен здесь», — сказал Ауни Абдул Хади.

25 ноября комиссия заслушала доклад Вейцмана. Блестящий анализ положения евреев был одним из звездных моментов его карьеры. Позже Вейцман описывал чувства, которые охватили его, когда он сквозь ряды зрителей, расположившихся в зале дворцового отеля в Иерусалиме, подходил к столу спикера:

«Я ощущал на себе весь груз забот не только этих доброжелательных людей, но и множества других в иных странах и то, что я буду говорить от имени поколений, уже давно ушедших, от имени тех, которые лежат на древних кладбищах на Маунт-Скопас, и тех, чьи могилы разбросаны по всему свету. И я знал, что каждый мой неверный шаг, любая ошибка, быть может, и невольная, возвратится и ударит по тем людям, за которых я в ответе. Я остро осознавал всю огромную ответственность, навалившуюся на мои плечи»[747].

Вейцман сделал обзор современной еврейской истории, а также развития сионистского движения как ответа на поиски еврейским народом своего дома. Он рассказывал о росте антисемитизма по всей Европе и о том, как перед ними одна за другой захлопывались все двери. Шесть миллионов евреев Восточной и Центральной Европы «обречены быть загнанными вопреки их желанию в места, далекие от их родины. То, что им предлагали, было непригодно для жизни, а там, где они могли бы жить, для них не было места». Семь лет назад лорд Пассфилд убеждал его, что в Палестине негде и яблоку упасть. Но с тех пор много яблок упало там: еврейское население Палестины фактически удвоилось. В конце своей речи Вейцман сказал, что комиссия прибыла своевременно. Положение евреев «никогда не было более безнадежным, чем сейчас, и я молюсь, чтобы вам было дано найти выход».

В конце января Вейцман вновь выступил перед комиссией, в этот раз на ее закрытом заседании. Выслушав обе стороны, члены комиссии склонились к идее кантонизации. Но так как арабы не соглашались ни на какие компромиссы и полностью исключали идею дальнейшей еврейской иммиграции, один из членов комиссии, известный исследователь истории Индии, профессор Копленд из Оксфорда, пришел в конце концов к заключению, что кантонизация, скорее всего, ни к чему не приведет и что необходим более радикальный подход. Маловероятно, что в ближайшем будущем между евреями и арабами будет восстановлено согласие. Поэтому не существует другого пути для достижения мира, кроме как соглашение о прекращении действия мандата. Это решение означало раздел Палестины и создание на ее территории двух независимых государств — еврейского и арабского.

ПЛАН РАЗДЕЛА

Позднее Вейцман утверждал, что именно тогда ему впервые предложили идею раздела Палестины. Будучи опытным дипломатом, он попросил время для размышления и консультаций с коллегами. Чем больше он задумывался над этой идеей, тем больше она ему нравилась. Он договорился о личной встрече с профессором Коплендом. Чтобы сохранить конфиденциальность, их встреча состоялась в бараке женской сельскохозяйственной фермы-школы в Нахалале[748]. Копленд был твердо убежден, что никогда два народа с развитым национальным самосознанием не смогут быть равными партнерами в едином государстве. Из этого правила он был готов исключить только Англию, которая установила вполне добрососедские отношения с коренным населением Южной Африки[749]. Он объяснил Вейцману, что в сложившейся международной ситуации нереально ожидать от Англии какой-либо существенной помощи для будущего развития еврейского национального дома. Там, где необходима хирургическая помощь, ни один честный врач не станет прописывать в качестве лечения аспирин и стакан воды[750]. Спустя девять лет, в беседе с Аббой Эбаном, будущим министром иностранных дел Израиля, Копленд вспоминал, что это его решение было единственно справедливым и логичным. Во всяком случае, оно являлось меньшим из зол. Копленд взял на себя задачу убедить коллег в том, что кантонизация, одобренная английской администрацией, не даст позитивного результата и что раздел Палестины — единственный выход. Вейцман был более чем удовлетворен его решением. Когда вечером он вышел к фермерам, собравшимся у барака, то сказал: «Нелта [товарищи], сегодня мы заложили фундамент еврейского государства!»

Отчет Пила был опубликован в июле 1937 года, и так как его основные рекомендации не были приняты британским правительством, вполне достаточно привести здесь его краткий обзор. В отличие от предыдущих комиссий, членам комиссии Пила стало ясно, что между двумя народами возник неразрешимый конфликт и что они не уживутся на одной земле. Англичане не были заинтересованы в том, чтобы управлять страной без согласия ее граждан, проблема не имела решения, так как невозможно было удовлетворить требования ни одной из сторон. После отказа от проекта кантонизации комиссия предлагала прекращение мандата на основании раздела страны, при котором необходимо было соблюсти три основных условия: он должен быть выполним практически, должен соответствовать обязательствам, принятым на себя английской администрацией, и в итоге должен удовлетворить как арабов, так и евреев. Комиссия представила план и карту раздела Палестины на три зоны: еврейское государство, включающее прибрежную полосу, протянувшуюся к югу от Тель-Авива и к северу от Акры, Ездрилонскую долину и Галилею; будущему арабскому государству отходила остальная часть Палестины, а также Трансиордания; британский анклав оставался под постоянным мандатом, действие которого распространялось на Иерусалим, Вифлеем и узкий коридор, включающий Лидду и Рамле, ведущий к Средиземному морю.

Некоторые положения этого плана делали