Толстобокий стражник вытряхнул все мои пожитки на землю. Конечно, никакого свадебного наряда там и в помине не было. Усатый стражник пнул меня сапогом в бок, и я упала на колени.

– Собирай своё тряпьё, – брезгливо скомандовал он.

Я поняла, что рот надо держать на замке, и рассказывать стражникам о том, что произошло со мной на самом деле, бесполезно. Единственное, что можно было предпринять – усыпить их бдительность и попробовать улизнуть при первой удачной возможности.

– Ух, какая строптивая! – хмыкнул усатый стражник и схватил меня за шиворот, поставив прямо. Я старалась не смотреть в глаза. Видно было по всему, что дерзостью я могла только навредить себе.

– Вот тебе награда за поимку ведьмы, – сказал стражник Верейке и вытащил из кармана кожаный кошелёк. Не слишком тощий, но и не туго набитый. Я покосилась на него. Что стоит нынче жизнь ведьмы? Стражник вынул две серебряные монеты и отдал их разбойнику.

– Что? – возмутился Верейка, – Всего-то?

– Бери, пока дают, остолоп, – засмеялся стражник, – не то мы и тебя свяжем да отведем в Суд Короны. Скажем, что сообщник. Как-никак вместе ехали.

– Ладно-ладно, – согласно закивал разбойник, – я что? Я ничего.

– Хвала нашему королю Хенрику! Дежурство даром не прошло, непустые поедем в Челноки. Тюрьма заждалась.

Разбойник вскочил на лошадь и рванул с места, пока до него справедливая очередь не дошла, Каурка припустила рядом с ним.

Я смотрела вслед Верейке и моей предательнице, а по лицу текли крупные слёзы. Я беззвучно глотала их. Усатый стражник стянул мне верёвкой руки за спиной, и повёл к повозке. Она была запряжена худой костлявой кобылой неопределённой серой масти. На козлах сидел синегубый кучер в потрёпканном сером мундире с оборванными нашивками. Он безразлично посмотрел в мою сторону и зевнул. Стражник бросил мой узел в повозку и скомандовал лезть следом. Я заглянула за бортик, на дне лежали какие-то вонючие тряпки. Я неловко задрала ногу и свалилась в пыль, не удержав равновесие со связанными руками.

Стражники загоготали. Один из них схватил меня за шиворот и бесцеремонно швырнул в повозку как тряпичную куклу.

Глава 9

 По всей видимости, я ударилась головой о железный обод и отключилась, потому что очнулась я уже под вечер. Я видела качающуюся спину кучера в сером мундире, слышала конский топот. Мои плечи ломило, а запястья жгло. Я долго возилась, пытаясь ослабить верёвки, но мне это не удалось. Наконец, я неловко села, пытаясь понять, что происходит. В полотне, накрывавшим обода повозки было много дыр, в одну из них я выглянула и обомлела: «Эльфийская праматерь! Знакомая развилка, знакомый лесок. Да ведь это же «Три дороги» Матушки Скрыни!» Откуда начала я свой путь три дня назад, туда и приехала. Долго же я была в забытьи? Почти целый день.

Повозка свернула вправо, и мы поехали прямиком к таверне. Неужели стражники настолько проголодались, что решили закусить по дороге в Челноки? Я слышала удалые песни гостей, шум голосов, пьяный хохот девах. Из глаз покатились крупные слёзы. Всё то, что вызывало у меня раздражение и злость теперь представлялось милым, уютным и домашним. На душе потеплело. Из всех моих мучителей Матушка Скрыня была самая предсказуемая. Повозка остановилась перед таверной. В дырку я увидела, что стражники спешились, привязали коней к коновязи, а усатый вытащил из седельной сумки свёрнутую грамоту. Несмотря на то что мне было страшно, червячок любопытства точил меня. Что приготовила мне судьба?

– Возьмём ведьму с собой, как бы не сбежала. К своему поясу её привяжи и достань пищаль. Да заряди пулей. Поди всё расстрелял?

– Есть ещё пули, не боись. Дура пищаль, грохоту много, толку мало.

– Дак целиться надо.

Стражники заржали.

Пищаль! Вот что так грохнуло, когда стражники гнались за разбойником! Я только слышала об этом грозном оружии, но не представляла себе, каково оно. Оказывается, и тут умение нужно, как с саблей. А заезжие говорили, будто эта пищаль сама убивает, с любого расстояния, и грохот от неё, и дым стоит коромыслом. Ну и враки!

Толстый стражник подошёл к повозке и отогнул полог.

– Вылазь, да не балуй тут, – скомандовал он, и я покорно выполнила приказание.

Когда я вылезла, стражник не привязал меня к себе, как ему указал старший, а толкнул в спину, и я пошла к знакомой двери. Вокруг таверны горели яркие факелы, освещавшие дворик, из обеденной залы звучали дудки. Видно, сегодня постояльцев было много, и затевали танцы. Мы вошли в тёплый и душный зал. Ничего тут не изменилось за несколько дней. Также сновали Мина и Жанетка, поднося блюда гостям. Также хохотали полуодетые девахи, сидя на коленях у каких-то купцов. Дымил очаг, хлопали двери. Два карлика играли на дудках. Они посмотрели на нас и смолкли, опустив свои музыкальные инструменты. Когда музыка стихла, на нас обернулись все. Мне было стыдно, и я спряталась за спину одного из стражников патруля.

Усач достал грамоту и зычно спросил.

– Кто тут госпожа Скрыня?

Матушка Скрыня отвлеклась от чинной беседы с огромным гоблином, вытерла руки о фартук и двинулась к стражнику.

– Вот она я.

– Ваш сын господин Воржик Скрыня, задолжал господину Вильду три тысячи золотых. Суд Короны вынес справедливое решение о передаче таверны «Три дороги» в собственность вышеозначенного господина в счёт погашения долга.

– Ознакомьтесь с текстом, – буркнул стражник, за спину которого я пряталась.

Матушка Скрыня глупо улыбалась и озиралась по сторонам. Мне было её бесконечно жаль. Конечно, я была очень удивлена, но в целом я так и представляла себе конец приключений её непутёвого сыночка.

– В счёт долга? Мой сын? – бормотала она, – Это какая-то ошибка!

Стражник скучающе вздохнул и развернул гербовую бумагу.

– Сим удостоверяю, что таверна «Три дороги» вместе с земельным участком, обнесённым оградой, включая грядки, хозяйственный двор и саму ограду, передаётся в вечную собственность господина Амброзия Вильда, из рода Вильдов из Солнечных Холмов, до его конечного распоряжения. Подпись: Судья Короны Его Величества Хенрика Вениамин Жухло. Гербовая печать.

– Гербовая печать… Судья Жухло… – подхватили нестройные голоса.

Поскольку я не была привязана к стражнику, то попятилась и оглянулась в надежде воспользоваться всеобщим смущением и смыться. Сзади, загораживая вход, в дверь стоял наш кучер. Его ухмылка была шире городских ворот, и я подумала, что такая рожа вполне бы подошла королевскому кату. Возможно, кучер, им и был. Он ткнул меня в спину кнутовищем, и я чуть не упала.

– Это