стали бороться за землю. Я спрашивала об этом отца, а он в ответ смеялся. Говорил, что сильный не станет бороться со слабым. Эльфы своей великой магией могли в один момент разрушить всё сущее, но что они стали бы делать с этим пепелищем? Как бы они стали жить с мыслью, что убили всё живое, что не хотело им покоряться. Они нашли свой новый дом, и ушли. А в назидание нам оставили Великие Кубы, чтобы мы видели, что мир не разрушается благодаря тому, что восемь вершин подпирают небо и отталкивают от него землю.

Теперь паломники шли, чтобы проверить, было ли чудо, которое они называли «Неукротимые всходы». Я слышала, что из-под кубов не прорастает трава и побеги деревьев. Но очень редко они всё-таки появлялись, словно напоминая о силе нерукотворной природы. И тогда посмотреть на чудо стекались паломники со всего королевства.

Мы миновали слияние Северного Тракта и Срединного Торгового Тракта. Дорога стала намного лучше, идти было легче. Но через какой-то километр Старший Брат высоко поднял руку и объявил: «Привал!» Все зашумели, как и в прошлый раз, сошли на обочину и углубились в рощу. Там среди старых деревьев виднелась уютная поляна, не замусоренная и не загаженная. Было решено разбить лагерь для ночлега. Мужчины стали ловко протягивать верёвки между деревьями, устраивая подобие шатров. В запасе у них были одеяла и крепкие холсты. Хорошо на случай дождя.

Мне стало грустно. Из-за придуманной болезни никто не захочет со мной делить ночлег. И только я об этом подумала, как женщина, посоветовавшая мне измазать лицо грязью, подошла ко мне и сказала: «Могу дать подвесной гамак. Тепла, конечно, не будет, зато не на земле лежать.

Я обрадовалась, хотя ни разу не спала в гамаке. За этот поход с паломниками я, похоже, многому научусь.

Пока моя лошадка мирно паслась, я уплетала ужин. Сердобольная женщина принесла мне кусок хлеба с солониной и налила в кружку взвара. Я была готова благодарить не только четыре верхние вершины Великого Куба, но и четыре нижние за доброту этой паломницы. Темнело, возле костра все собрались на молитву. Я бы с удовольствием погрелась у огня, потому была согласна присоединиться к стройному хору паломников. Однако едва я успела дожевать последние крошки, как моя лошадка беспокойно завертелась на месте, точно учуяла что-то. Тут Каурка резко рванулась и побежала в чащу, плохо завязанный поводок волочился за ней. Я вскочила и бросилась вдогонку. Как же я потом пожалела!

Вскоре я оказалась на поляне. Прямо передо мной стоял высокий мужчина в куртке с бахромой на рукавах. Это был тот самый разбойник, что сбежал после неудачного нападения. От удивления я раскрыла рот и застыла. Моя Каурка гарцевала перед своим хозяином.

– Позвольте представиться, я – господин Верейка. А вы, я так понимаю, невестка господина Вильда.

Мерзкая перекошенная рожа разбойника не таила улыбки. Я поняла, что Каурка заманила меня в ловушку. Стоило её хозяину свистнуть, как она забыла обо мне и бросилась на зов. Я хотела удрать, но Верейка метнул в мою сторону верёвочную петлю и резко дёрнул. Он поймал меня, как козу, я не удержалась на ногах и упала, резко вскрикнув.

Верейка прыгнул ко мне и зажал рот ладонью.

– Если пикнешь – прирежу. Будешь помалкивать, я тебя пощажу. Поняла?

Я извернулась и укусила его за руку. Верейка немедленно ударил меня по лицу и грязно выругался. В глазах у меня потемнело, и я отключилась, только мысль мелькнула: «Бедное мое лицо! Синякам никогда не сойти!»

Очнулась я быстро и обнаружила, что во рту меня кляп, туго примотанный платком. Я лежу поперёк крупа лошади со связанными ногами. Я дрыгала руками и ногами, но и Верейка был ловок. Он связывал мои руки с таким хладнокровием и выверенными движениями, точно ежедневно выполнял работу ката. И хотя я сильно ободрала его лицо, шею и руки до крови ногтями, Верейка не смущался. Он награждал меня пощёчинами, пока не связал руки. Покончив со мной, разбойник повел Каурку под уздцы вглубь леса. Я мычала и дрыгалась, но свалиться с лошади мне не удавалось. Неужели паломники не слышали возню? Конечно, слышали. Возможно, они наблюдали из кустов, как за постановкой передвижного театра, но не вмешивались. Ведь кто я была для них? Заразный чужак. Для чего им было связываться с вооружённым разбойником? От отчаяния и злости я заплакала.

Не знаю, сколько мы выходили из леса, но когда я почувствовала сильные порывы ветра, то поняла, что мы на открытой местности, скорее всего, на Срединном Торговом Тракте. Другой дороги в этой местности не было, а покров ночи позволял разбойнику беспрепятственно двигаться туда куда вздумается.

Кстати, я совершенно ничего не знала о намерениях Верейки. Куда он ехал, зачем похитил меня? Упоминание господина Вильда сильно меня смутило. Если Верейка считал его своим другом, что было вполне логично, ведь оба были редкостные мерзавцы, то зачем было брать меня в плен самым жестоким образом? Если Верейка враждовал с могущественным ростовщиком, то вполне закономерно разбойник должен был меня убить, чтобы отомстить Верейке. Убить меня было можно ещё на поляне, когда я побежала за предательницей Кауркой, которую разбойник позвал свистом. Но Верейка меня не убил. Он мог меня прирезать ночью, подкравшись к лагерю паломников, но почему-то не стал ждать окончательной темноты.

Я была нужна Верейке здесь и сейчас, он куда-то явно торопился. А судя по тому, что ехал он по Срединному Торговому Тракту вперёд, а не обратно, вполне возможно, он собирался в имение Вильда. Вот потеха: я наконец-то прибуду на свадьбу к сестре, верхом и в сопровождении охраны. Всё, как и планировала Бася, передав мне платье и деньги на дорогу.

У меня не было ни платья, ни денег, ни шанса спастись из неприятностей.

Постепенно я стала терять счёт времени. Моя голова висела вниз, и я почти ничего не видела в темноте, к тому же голова начинала побаливать. И не только потому, что меня избил Верейка, но и потому что я находилась в такой позе, когда кровь приливает к голове. Мои волосы растрепались и висели безжизненной паклей. Где была моя шапка – я не знала. По-видимому, она свалилась с головы ещё в лесу. Я поняла, что долго так не выдержу, и просто взорвусь, потому я стала мычать изо всех сил, привлекая внимание Верейки.

Наконец он остановился и оглянулся.

– Молчи, дура. По малой нужде ходи под себя,– прикрикнул Верейка, но я