Шрифт:
Закладка:
«Совершенствование процедур защиты прав и свобод индивида – важнейшая и неотложная задача российского государства. Размытость, неопределенность, противоречивость, а то и полное отсутствие юридических правил, обеспечивающих защиту прав граждан, – свидетельство тяжелой правовой ситуации, сложившейся в обществе. Юридические механизмы, действовавшие в бывшем Союзе, разрушены, новые еще не сформированы, а те, которые действуют, крайне несовершенны. В таких условиях права человека и гражданина, сформированные в Конституции России, не имеют процессуально-правовой опоры. А это грозит, как и в прежние времена, превратить эти права в чистую декларацию, оторванную от реалий»[156].
Как отмечается в Концепции судебной реформы в Российской Федерации, подавляющее большинство предлагаемых нововведений в уголовном судопроизводстве направлено именно на обеспечение прав личности[157]. Основной причиной существенного возрастания прав и законных интересов личности в нашем государстве является стремление России к мировым стандартам. В Конституции Российской Федерации прямо указывается, что в России не только признаются, но и гарантируются права и свободы человека и гражданина, согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (ст. 17).
Акцент совершенно правильно делается именно на обеспечении прав. Без надлежащего обеспечения они могут остаться просто декларацией, каких, к сожалению, в нашем государстве и без этого достаточно[158]. По некоторым оценкам, существующее состояние обеспечения прав личности в нынешнем уголовном процессе вообще не позволяет считать государство правовым вследствие несоответствия тому, что он должен собой представлять[159]. В правовом государстве, каковым провозгласила себя Россия в Конституции (ст. 2), уголовному процессу полагается быть процессом именно правового государства, где права человека, как и он сам, являются высшей ценностью общества и государства и должны быть обеспечены действительно на высшем уровне с достаточной для этого степенью надежности.
Проблема обеспечения прав человека, установления надежного механизма их реализации находила свое отражение в трудах многих ученых-юристов. Исследование данной проблемы повлекло введение в юридический оборот такой категории, как «гарантии» прав человека, что объясняется самой этимологией слова «гарантия» – ручательство, порука в чем-нибудь, обеспечение[160]. Означенная категория, имеющая исключительно научное происхождение, не использовалась и не используется в отечественных отраслевых и международных нормативных актах о правах человека, что породило разнообразные подходы к ее пониманию – от полного отрицания подобного элемента в праве до детального изучения, определения структуры, классификации, обоснования как необходимого признака любой правовой нормы. Как отмечал Георг Еллинек, «существенным признаком понятия права является, таким образом, не принуждение, а гарантия, одним из видов которой служит принуждение»[161].
Рассмотрение правовых гарантий осуществляется двумя путями: общетеоретическим – как средства реализации правовой нормы, и применительно к правам человека – как механизма реализации естественных прав и свобод человека.
Следуя первым путем, нетрудно заметить, что анализируется в основном юридический механизм. Исходным моментом здесь является то, что уже присутствует юридически значимое, санкционированное государством установление, которое требует претворения в жизнь.
Основополагающим же началом второго подхода служит то, что права человека есть нравственно-юридическая категория, они присутствуют независимо от государства, носят универсальный характер, поэтому уже само их закрепление в нормативном материале является одним из видов их гарантированности. Так, в частности, Б. С. Эбзеев писал: «Личные конституционные права советских граждан, образующие институт личной свободы, иногда называют личными гарантиями…»[162]. Как отмечает Г. Б. Романовский, «при этом как бы выделяют три ступени гарантированности. Низшая ступень – фактическое закрепление, средняя ступень – установление механизма обеспечения на законодательном уровне, создание правовой обусловленности, высшая – прибавляется безотказный процесс исполнения правового предписания»[163]. Согласно этой концепции права человека являются низшим пределом правового пространства, в случае пересечения которого государство скатывается к тоталитарному режиму, к тирании. «Особенности прав человека в том, что “область их жизни” находится на пограничной зоне с правом, на подступах к праву. Они часто конституируются, но реально правовым механизмом не обеспечены. Их закрепление в правовой системе какого-либо государства сразу же возводит непосредственно социальные притязания человека на уровень охраняемых этим государством интересов. Поэтому в чистом виде права человека в любой национальной правовой системе не существуют, хотя по своим первичным социально-политическим характеристикам (как общие предпосылки нормального существования личности) они, конечно, сохраняют свою “реликтовую природу”»[164].
На сегодняшний момент в теории права сложилась классификация гарантий, в соответствии с которой они подразделяются на общие и специальные. При этом к общим гарантиям относят политические (режим демократии, гласности в стране, стабильность гражданского общества, политическая свобода населения, разделение властей), экономические (определенный уровень благосостояния в обществе, сложившиеся производственные отношения, свобода предпринимательства и использования собственного труда), идеологические (мировоззрение личности и общества на понимание добра и зла, уровень культуры, воспитания, совокупность представлений на то или иное общественно значимое явление)[165]. Под специальными гарантиями понимают юридические способы и средства, обеспечивающие конкретные условия и порядок реализации правовой нормы, поэтому в теории права их обычно называют «собственно гарантии реализации»[166].
Между тем права личности реализуются в конкретных общественных отношениях, складывающихся в сфере нормативного регулирования различных отраслей права. Поэтому исследование гарантий обеспечения прав личности осуществлялось в юридической науке не только на теоретико-правовом, но и на сугубо отраслевых уровнях. Так, в науке уголовного процесса исследование обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве естественно связывалось с проблемой специально-отраслевых, уголовно-процессуальных гарантий.
По поводу определения понятия «уголовно-процессуальная гарантия» как юридического термина, его свойств и содержания в разное время высказывались различные мнения.
Как представляется, наиболее правильное суждение по данному вопросу высказал М. С. Строгович: «Процессуальными гарантиями являются те установленные законом средства, при помощи которых участвующие в уголовном процессе граждане могут защищать свои права и интересы»[167]. Именно в таком понимании – как средства обеспечения прав личности, средства прежде всего против осуждения невиновного и применения необоснованного, произвольного процессуального принуждения – понятие процессуальных гарантий используется в теории уголовного процесса зарубежных стран[168].
Позднее М. С. Строгович скорректировал свою позицию и стал рассматривать процессуальные гарантии как установленные законом средства, обеспечивающие правильное осуществление по каждому уголовному делу задач правосудия, среди которых в качестве особого вида выделяются гарантии прав участвующих в уголовном процессе лиц, являющиеся составной частью гарантий правосудия и поэтому не вступающие с ними ни в какие противоречия[169]. Процессуальные гарантии – это прежде всего гарантии правосудия, гарантии достижения судом и органами предварительного расследования стоящих перед ними целей, гарантии осуществления задач уголовного
