Х о д у н о в. Вы что, смеетесь, Корней Егорыч?

К о р н е й  Е г о р ы ч. Зачем смеяться, — зритель смеется, а мы… радуемся. Вы бы поглядели, что за сценой-то делается. Люди поздравляют друг друга! Праздник, Борис Семенович, — успех-то какой! Ну… будто солнце глянуло за кулисы, а в зале словно шумит весна…

Х о д у н о в. Я не знаю, что делается в зале и какая погода за кулисами, я знаю, что у меня в кабинете тучи, гром…

К о р н е й  Е г о р ы ч. Так это ж весенний гром, чего вам бояться?

Х о д у н о в. Вы зашли, Корней Егорыч, по делу или… сообщить прогноз погоды?

К о р н е й  Е г о р ы ч. Нет, я… насчет Бережковой.

Х о д у н о в. Каюсь… Тут я виноват. Я не проявил твердости, отменил приказ… и вот — это вылилось в спектакль!

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Слушаю… На этот спектакль все продано!.. Я принимал меры, но… публика прорвалась, ничего не могу сделать. (Кладет трубку.) Что вы хотите?

К о р н е й  Е г о р ы ч. Чтобы вы распорядились, Борис Семенович, вот эти цветы (показывает на вторую корзину) передать Бережковой. Это ей от месткома и… комсомольцев! И не худо бы дирекции тоже… почтить нынче старуху добрым словом. Ведь, по совести сказать, премьера эта как бы… ее бенефис.

Х о д у н о в. Это мой бенефис! Мой! Это меня ждут сюрпризы… И вы об этом узнаете через пару дней, когда в театр пришлют другого директора. Явится к вам какой-нибудь «в общем и целом», вот тогда вы узнаете, кого потеряли в лице Ходунова!

Звонит телефон.

(Берет трубку.) Слушаю… Что?.. Оглоблина ушла после второго акта? Ясно. (Бросает трубку.) Она посмотрела на новый барометр и пошла… делать погоду. Вот вам солнце, весна, цветочки! В воздухе электричество, Корней Егорыч, будет гроза! Вы видите — никого нет, все разбежались. Один Ходунов стоит с непокрытой головой и ждет удара молнии как минимум.

В дверях показалась  Д у с я  с подносом.

Д у с я. Можно забирать пирожные?

Х о д у н о в. Возьмите пирожные, принесите бинты, марлю, тампоны…

Д у с я. Зигфрид сказал, что…

Х о д у н о в. Заберите от меня Зигфрида и в приданое мой месячный оклад. Мне ничего не нужно. Все — для молодежи!

К о р н е й  Е г о р ы ч. Ну, зачем так, Борис Семенович? У людей праздник, а вы на них страх нагоняете…

Х о д у н о в. Что вы хотите? Чтоб я разносил цветы от месткома? Качал пенсионеров? Так я сам инвалид. (Дусе.) Куда вы несете пирожные?

Д у с я. Вы же сказали — забрать?

Х о д у н о в. То, что я говорю, местком отменяет. Все делается наоборот. Идемте, Корней Егорыч, я хочу посмотреть, что это за праздник в тупике.

Уходят.

Д у с я (одна, размышляя). И откуда это он знает… про Зигфрида? «Возьмите, — говорит, — приданое…». А мне не нужно. Он сам — золото. Бедный мой, запуганный… Разве ему артистка нужна? Нет, уж пускай лучше его из театра прогонят, пускай в пищевую промышленность, все-таки… ближе к буфету. Ну, где ж это видано, чтобы администратор и… такой хороший (нежно), такой ласковый…

Открыв ногой дверь, входит  З и г ф р и д. В одной руке он бережно, как полную чашу, несет шляпу начальника, в другой — висящее на вешалке пальто.

З и г ф р и д. Уйдите, Дуся. Сейчас здесь соберется все руководство. Вы видите, что я несу? От этого зависит… Это пальто и шляпа из управления.

Д у с я. Осторожно, не уроните.

З и г ф р и д. Не беспокойтесь, Зигфрид умеет носить вещи. (Вешает пальто на указанное место.) Ну, можно считать, что пальто и шляпу я заделал. Что еще? Да! Проводить его в дирекцию. Дуся, у вас есть искусственный лед?

Д у с я. А что, заморозить воду?

З и г ф р и д. Нет, сохраните кусочек мне для компресса. (Скрывается.)

Д у с я. Постойте, я сейчас возьму из мороженого… (Убегает за ним.)

Несколько секунд сцена пуста. Внезапно в зрительном зале вспыхнул свет. У бокового входа — Х о д у н о в  и  З и г ф р и д.

Х о д у н о в. Куда вы посадили Пантяхина?

З и г ф р и д. В ложу дирекции, а что?

Х о д у н о в. Там уже сидят четырнадцать человек… Он поймал меня в вестибюле и говорит: «Если вашему театру понадобится фанера, то вы ее увидите так же, как я сегодня ваш спектакль». Срочно поставьте ему приставной стул в левом проходе.

З и г ф р и д. Есть, Борис Семенович.

Х о д у н о в. А что это за дамы, справа у ложи?

З и г ф р и д. Это, Борис Семенович, больше чем дамы… Это сестра жены Гремуцкого и его дочь.

Х о д у н о в. А где он сам?

З и г ф р и д. Он сам не ходит. Он все спектакли проверяет сперва на родственниках.

Х о д у н о в. Кроме Оглоблиной, после второго акта никто не уходил?

З и г ф р и д. Нет. Пока весь комплект билетов на местах. И… Он тоже! Его пальто и головной убор я повесил у вас в кабинете, на ваши плечики, — ничего?

Х о д у н о в. Ничего, ничего… Весь театр на моих плечиках.

Х о д у н о в  и  З и г ф р и д  уходят. В зале гаснет свет. В кабинет стремительно вбегают  К о л ь ч у г и н  и  Ю л я. Она в белом свадебном платье из последнего акта.

К о л ь ч у г и н. Здесь тоже его нет. Он, наверное, в зале. Все равно, Юлька, дирекция на это не пойдет…

Ю л я. Тогда мы сами сложимся по пять рублей и купим ему большой букет.

К о л ь ч у г и н. А где ты сейчас купишь? Может, отсюда взять, а?

Ю л я. Это тети Капин, не тронь! А это кому?.. (Подходит к корзине Зигфрида.) Славка, смотри, это мне… (Вынимает конверт, читает.) «Юлии Трепетовой — от З.». (Разочарованно.) Славка, это опять от Зигфрида.

К о л ь ч у г и н. Вот пижон… меценат несчастный! Откуда он драхмы берет? Знаешь что, Трепет, поднесем-ка мы Зонтикову эту корзину, а? Она твоя, твоя — значит, наша, наша — дарим, кому мы хотим. Идет?

Ю л я. Надо только быстро вложить другой конверт…

К о л ь ч у г и н (беря со стола конверт.) Вот… Садись пиши: «Нашему Самсону Саввичу — от молодых!»

Ю л я. И все?

К о л ь ч у г и н. Вложи в корзину, и все. Точка! (Глядя на портрет Хлопушкина.) Ну-с, Аристарх Витальевич, что? Помогла вам ваша кон-цепция? Видите, молодежь подносит цветы Зонтикову, а вам… два тома Игната Пузырева «Избранные ремарки и вымарки». Адье, маэстро! С комсомольским приветом! (Накрывает портрет висящей рядом шляпой.)

Ю л я. Брось дурить, Славка. Сию же минуту сними! (Вскочила на стул, сорвала шляпу с портрета, и висевшее рядом пальто упало на пол.) Сейчас будет скандал, бежим, Славка!

Оба бегут к выходу и в дверях сталкиваются с входящим  З о н т и к о в ы м.

(Бросается к нему, обнимает.) Самсон Саввич, милый, спасибо! За все!!! (Целует его.)

К о л ь ч у г и н. Поздравляем! Наша берет!

З о н т и к о в (освобождаясь от объятий). Ну-ну… Еще пока не берет. Что вы тут делали? Сейчас, финал. Живо на сцену!

Юля и Кольчугин скрываются. Зонтиков один. Он возбужден, взволнованно шагает по кабинету. Садится в кресло, опять ходит.

Так, та-ак. Кажется… кажется, это успех! Можно бы лучше, ах, как можно было бы сделать, если