– Уже в глазах рябит от этих догонялок, – впервые с начала пути пожаловалась Ирина, которая никак не могла привыкнуть к этому.

– А ведь они нас боятся, – сделал неожиданный вывод Овручанский. – Так бы давно затоптали и сожрали, а они обходят стороной, опасаются.

– Наверное, думают, что быстрее вы их съедите, нежели они вас, – съязвил Рябой, но Андрей Петрович шутку не оценил и обиженно надулся.

Несколько минут шли в полной тишине, гуськом, след в след. Время от времени лесное безмолвие нарушал треск деревьев и кустов, спонтанно меняющих свою локацию. Впрочем, эти перебежки довольно быстро закончились, и ходоки оказались в обычном лесу.

– Вы ведь специально повели нас через Живой лес, – раскусила задумку Рябого девушка, – чтобы мы поняли, где оказались.

– Каюсь, грешен, – не стал оправдываться Рябой, занятый иными мыслями.

Сейчас его заботило совсем другое: он вдруг понял, что очутился в месте, куда раньше никогда не забредал.

– Между прочим, это просто гормональное нарушение! – неожиданно заговорил Овручанский, отвечая на шутку Рябого, намекавшую на его лишний вес, про которую проводник уже давно забыл. – Я еще в детстве переболел какой-то дрянью, и с тех пор, что бы ни делал, мне никак не удавалось похудеть. И это вовсе не значит, что я обжора!

– Простите, – искренне повинился Рябой, – это было бестактно с моей стороны.

– Да ничего… – Андрей Петрович сам смутился и умерил свой пыл. – Я уже привык.

Путники вышли к высоковольтной линии, проложенной через лес и отсекающей Живой лес от другой локации, куда Рябой, признаться откровенно, идти побаивался. На него всегда находил кратковременный ступор, если он попадал на «Вятке» туда, где раньше еще не проходил и, соответственно, знать не знал, чего здесь можно ожидать от Территории. Именно в таких местах чаще всего и терялись клиенты. Рябому никак нельзя было показывать, что он поддался страху и не представляет, как себя вести, поэтому он вновь принял вид бывалого проводника и начал бодро пересекать просеку, заросшую сухостоем по пояс. Над головой гудели провода, напоминая, что на «Вятке» до сих пор можно встретить поселения, где электричество никуда не пропало, зато теперь оно вело себя скорее как живое существо, нежели привычная человечеству энергия.

– Не отставайте, – предупредил Рябой.

Перед глазами стояли все те же березы и пикообразные ели, но было в них что-то чуждое, пугающее. Даже Живой лес, оставшийся за спиной, не вызывал такого трепета перед сверхъестественным, как тот, что расстилался впереди.

– Ой! – испуганно квакнул тучный клиент, угодив ногой в едва заметную ямку, некогда вырытую грызуном, но Рябой отреагировал мгновенно, оказавшись рядом и помогая клиенту извлечь заблокированную конечность из западни.

– Я же просил смотреть под ноги, – напомнил проводник, но скорее назидательно, чем осуждающе, понимая, что, стоит клиенту подвернуть лодыжку, путешествие замедлится или вовсе затянется на неопределенный срок. Бывало, что проводники бродили по Территории месяцами, а некоторые, уйдя на «Вятку» еще в первый год, бродят до сих пор.

– Я нечаянно!

На Овручанского вообще оказалось сложно сердиться, он был какой-то весь неуклюжий и трогательный, будто плюшевый медведь.

Путники достигли первых берез, стоявших как солдаты на границе просеки с высоковольтной ЛЭП и белеющих стволами с черными прожилками. Рябой прислушался к своим ощущениям, но ничего, кроме аморфной тревоги, его не донимало, а та была скорее обычным делом, нежели неким индикатором опасности.

– А вы, случайно, не учительницей работаете? – решил разговорить Ирину проводник, чтобы выудить хоть какую-то информацию о ней.

– Нет, – несколько торопливо помотала она головой. – Я обычный офисный работник. Небольшая фирма по продаже недвижимости.

– Я даже не знаю, как вас спросить о том, для чего вы отправились на Территорию? – Рябой решил поставить вопрос ребром.

– Много слышала об этом месте, но считала, что рассказы о нем – просто фантазии тех, кто зарабатывает на этом деньги, – поделилась Ирина. – Своего рода аттракцион для взрослых.

– Хорошее сравнение с аттракционом, – хмыкнул Рябой, смакуя давно забытое слово, ассоциирующееся с каруселями и высоким колесом обзора.

– Хотя Живой лес впечатляет, – призналась Ирина, – такое вряд ли можно подделать.

Овручанский смотрел на женщину как на умалишенную. Впечатляет?! Лично его Живой лес напугал до глубины души.

– Да уж, Ирина, – резюмировал он, – есть еще женщины в русских селеньях. А мне вот не стыдно признаться, что было жуть как страшно. Но сейчас уже вроде отпустило.

«Еще неизвестно, как дальше пойдет», – думал про себя Рябой, все дальше углубляясь в незнакомую местность. Земля под ногами стала топкой, березняк заполонил всю округу, превратив землю в грязно-желтый ковер из прелых листьев. Грязь чавкала под ногами, засасывая конечность по самую щиколотку, и приходилось прилагать немалые усилия, чтобы освободить ногу, не оставив ботинок в грязи.

– Вот черт! – Девушка прикоснулась к стволу березы, и на дереве тотчас образовалась алая капля.

– Поранились? – Рябой осмотрел ладонь Ирины, но не нашел никакой раны. Тем временем из коры стала сочиться самая настоящая кровь. Сначала она выступила из одного места, а потом капли заструились по всему стволу, будто некто невидимый колол живое тело острым ножом, нанося ему смертельные раны.

– Руками ничего не трогайте! – Рябой сам не знал, зачем он это сказал, все и так сообразили, что к деревьям лучше не прикасаться.

Втроем они завороженно наблюдали, как береза плачет кровавыми слезами, которые текут нескончаемым потоком, как березовый сок по весне.

– Вот уж точно – Живой лес, – вкрадчиво произнес Овручанский.

– Это не он, – поспешил поправить его проводник, – это что-то совсем другое.

Рябой потянул за рукав Ирину, которая никак не могла оторваться от жуткого зрелища, и повел за собой, сделав знак Овручанскому следовать за ними.

Но не прошли они и сотни метров, как Андрей Петрович замер на месте и, выставив вперед руку, промямлил:

– Там девочка.

– Какая еще девочка? – не поверил ему Рябой, однако через мгновение тоже увидел ребенка. Девочка лет семи стояла у них на пути чуть в отдалении. Она была одета в серое пальто и синий беретик. В ее волосы были заплетены белые банты, а на ногах красовались зеленые резиновые сапожки.

Все замерли, совсем не ожидая увидеть посреди глухой «Вятки» живого ребенка. Тем временем девочка звонко рассмеялась и бросилась наутек, будто призывая ходоков сыграть с ней в догонялки. Мгновение – и она скрылась за деревьями, а ее звонкий смех все еще раздавался эхом в тихом лесу.

– У вас здесь дети не терялись? – спросил Овручанский.

– Во время вспышки здесь столько