Шрифт:
Закладка:
– Привет.
– Мередит.
Она отделилась от группы художников (которые, скорее всего, уговаривали ее попозировать) и пошла за мной из гущи вечеринки. На ней по-прежнему было ведьминское платье, и в затуманенном состоянии, в котором я пребывал, не пялиться на нее сквозь ткань было невозможно.
– Устал слушать, какой ты потрясающий? – спросила она.
– Они в основном просто хотели потрогать кровь.
Мередит улыбнулась, провела пальцами по моей руке от локтя до плеча.
– Мелкие больные извращенцы. – Она явно хорошо выпила, но пьянела она медленнее нас всех. – С другой стороны, может, они просто хотели потрогать тебя.
Она слизнула бутафорскую кровь с кончика пальца и подмигнула мне, ее густые черные ресницы походили на веера из страусовых перьев. Все это было невыносимо эротично и почему-то меня раздражало.
– Знаешь, – сказала Мередит, – тебе идет вот так, с голым торсом, в крови.
– А тебе без лифчика, завернутой в простыню, – сказал я, не задумываясь, и сарказмом это было лишь наполовину. В голове у меня прокрутилось в замедленной съемке, как Ричард выбивает мне зубы, и я громко добавил: – Где твой парень? По-моему, я его не видел.
– Дуется, пытается не дать мне и всем остальным повеселиться.
Я проследил за ее взглядом до берега, где Ричард в одиночестве сидел на скамейке со стаканом в руке, глядя на праздновавших так, будто находил их тусовку глубоко оскорбительной.
– Что ему опять не так?
– Какая разница. Что-то, как всегда. – Она потянула меня за пальцы. – Идем, тебя Джеймс ищет.
Я отнял руку, но послушно пошел следом, почти допив пиво одним глотком. Ричард смотрел на меня с яростью, я чувствовал его взгляд.
Кто-то снова разжег костер, Джеймс и Рен стояли возле огня, разговаривали и не обращали ни на кого внимания. Пока мы шли к ним, Джеймс предложил Рен свой мундир; она плотно завернулась в него, потом глянула вниз и засмеялась. Подол доходил ей почти до колен.
– Как вы вообще уместились под этим каноэ вчетвером? – спросил Джеймс, когда я подошел поближе и мог их слышать.
– Ну, очень уютно, – ответила Рен. – Я, наверное, раз пять случайно почти поцеловала Александра.
– Как мило. Сейчас он еще выпьет и станет всем рассказывать, как ты по нему сохнешь.
Рен повернулась к нам и ахнула, обеими руками придерживая воротник мундира.
– Оливер, ты меня напугал! Ты по-прежнему жутко выглядишь.
Я: Хотелось бы все это смыть, но вода на вид холодная.
Рен: Да нет, ничего, когда зайдешь по пояс.
Я: Сказала девушка, стоящая у огня в чужом мундире.
– Рен, – вмешалась Мередит, глянув через плечо в сторону скамеек, – пожалуйста, поговори с Ричардом, а? С меня на сегодня хватит.
Рен вымученно улыбнулась нам и произнесла:
– Любезный мой кузен[22].
Джеймс смотрел, как она пробирается сквозь толпу. Мередит заглянула в его полупустой стакан, забрала и потянулась за моим.
– Вы двое, никуда не уходите, – сказала она. – Вернусь, принесу еще выпить.
– Прекрасно, – ответил я. – Жду не дождусь.
Когда она ушла, Джеймс повернулся ко мне и спросил:
– Все хорошо?
– Да, – ответил я. – Отлично.
По его скептической улыбке я понял, что он мне не верит, но он милосердно сменил тему:
– Знаешь, а у тебя правда жуткий вид. Ты меня до полусмерти напугал, когда вышел из-за деревьев.
– Джеймс, ты сам со мной это сделал.
– Да, но в том темном крохотном сарайчике все было по-другому. Когда ты вышел на свет, да еще с таким лицом…
– Ну, – ответил я, – кровь придет за кровью[23].
– Так, я намерен никогда с тобой не ссориться.
– Взаимно, – сказал я. – Из тебя получился на удивление убедительный злодей.
Он пожал плечами.
– Лучше я, чем Ричард. У него такой вид, как будто он убить готов.
Я снова обернулся к скамейкам. Ричард и Рен сидели рядом, склонив друг к другу головы. Он говорил, глядя на собственные руки, и зловеще хмурился, отчего у него омрачалось лицо. Наполовину погребенная тяжесть снова поднялась к поверхности. Я сказал себе, что у меня просто болит живот, что я слишком много выпил, да еще частил.
– Шум и ярость, – сказал я, – не значит ничего[24]. Не обращай внимания.
Прошел еще час, а может, два или три. Небо было таким темным, что понять, сколько прошло времени, было невозможно, если только не измерять его количеством выпитого. Я потерял счет после седьмого стакана, но руки у меня все время были заняты. Студенты помладше удалились в Холл, плутая между деревьями, хохоча и ругаясь, когда спотыкались о выступающие корни и обливались остатками пива. Остались только четверокурсники со всех факультетов и несколько третьекурсников из молодых да ранних. Кто-то решил, что расходиться, пока все насквозь не промокнут, нельзя, и начались шаткие, скользкие бои в воде.
После десятка поединков Александр и Филиппа вышли в чемпионы. Они казались скорее одним существом, чем двумя, длинные ноги Филиппы так плотно обхватывали плечи Александра, что они могли сойти за жутких сиамских близнецов. Он стоял по пояс в воде, почти не качаясь, и крепко держал Филиппу за колени. По нему, в отличие от Мередит, сразу было понятно, что он пьян, но это, казалось, только придавало ему неуязвимости.
– Кто еще? – проорал он. – Непобежденные, вот мы кто!
– Если тебя кто-нибудь победит, согласишься закруглиться? – спросил Джеймс.
Мы все сидели на песке, вытянув босые ноги к воде, руки нам оттягивали забытые стаканы. Воздух для октября был не по сезону теплым, но холодные волны лизали нам пальцы, как предвестие приближающейся зимы.
Александр накренился влево и отпустил ногу Филиппы, указав на нас; она схватилась за другую его руку, чтобы не упасть.
– Точно вы, ребят, – сказал он.
Я покачал головой, глядя на Джеймса. Нас вполне устраивало кричать им советы и подбадривать, пока они разделывались с оставшимися третьекурсниками.
Мередит: Ну, я больше в воду не пойду.
Филиппа: Что такое, Мер? Боишься сыграть по-жесткому?
Около тридцати зрителей завыли и засвистели.
Мередит: Я знаю, что ты делаешь. Ты меня подначиваешь.
Филиппа: Ага. Работает?
Мередит: А то, сучка. Ну, готовься.
Все заухали, а Филиппа широко улыбнулась. Мередит встала, отряхнулась от песка и позвала через плечо:
– Рик, айда
