При этом он был не в состоянии повлиять на не подчинившихся, но с лихвой отыгрывался на поклонявшихся ему, меняя такую жертву на временное оставление такого человека в покое. Он создавала препятствия, приносил болезни, плел интриги, привносил скорби, искушал — представьте, как просто будучи причиной несчастья, ослабить его! Люди настолько забыли Бога, что, вместо того, чтобы искать защиты у Создателя, тем самым отобрав свою зависимость у сатаны, отдавали свою душу на вечную погибели, лишь бы здесь чем-то обладать или напротив, чего-то избежать.

А ведь в благоденствии народ может жить, находясь в соблюдении Завета с самим Предвечным!..

Итак, Олег ощущал интуитивную настороженность, но, не видя решительности и понимания самим Романом цели своих поисков, оставался спокойным. Смысловский же, как заметил читатель, действительно, поначалу, был не в состоянии охватить не замысел, ни цели овладевающим им дьявола. Но вся власть на земле, раздаваемая от зла, в руках воинствующего духа злобы, и одно его присутствие в человеке делает его сильным, превозносит над другими, делая совершенно необоснованно суперчеловеком. Соответственно и меняются качества индивида, причем происходит это в момент, осознания принадлежности власти. Мало кто из живущих способен остаться прежним, не поддавшись такому искушению, но поддавшиеся часто теряют разум, точнее их разум уступает место стремлениям демона, внезапно находя в его целях не только нечто великое, к чему несчастный может быть причастен, принимая это за небывалую честь, но и с восторгом своего эгоизма и гордыни, если здесь уместно это слово, считает себя ему равным и работает своими страстями и пороками, считая только такое свое существование неопровержимо верным.

Можно сказать, что за день, Смысловский, преобразившись до неузнаваемости, трансформировался из растерянного приверженностям своим страстям, в шныря зла, и еще через сутки стал воином, ищущим непобедимости, что конечно, ему было обещано, вместе с бессмертием и, по отходу в мир иной, лицезрения и приближенности к самому падшему ангелу Деннице, низверженному в самое чрево ада в ветхие времена.

От одной такой мысли даже неверующий и невоцерковленный человек покрывается холодной испариной, патологический больной, наверняка обратит внимание, поскольку самодостаточному не нужна власть, но духовный покой, не знающему меры, нет и полного вдоха без власти, такой стремиться стать хозяином своей жизни явно, при полном порабощении своей души. Свободный духом не может быть рабом в рабстве, но любой рабовладелец зависим от многого, чему и раболепствует — его божки в его страхах, им он и жертвует…

Роман, уже обретал силы, уверенность. Цель существа, завладевшего им, вырисовывалась ясно и казалась теперь его личной главной целью жизни, при достижении которой он должен был обрести силы этого духа, с которыми никто не в состоянии справиться. В это невозможно было не поверить, поскольку воздействие этих сил человек ощущал на себе. Кроме того, ему теперь было открыто, как они действуют на других: именно это он наблюдал на ярмарке в бабе Шуре и в тех, из слушавших ее, кто увлекся, имея возможность взглянуть в душу каждого. Не было ни одного чистого, каждый раболепствовал в чем-то или чем-то, имя свои страстишки, причем даже не пытаясь им противостоять, но радоваться.

Бес показал ему, как он может манипулировать всеми, кто ему подчинился, и не было ни одно, кто бы в той или иной мере, не послушался. Видя, что власть эта всеобъемлюща, Смысловский не заметив ни в ком доброго начала, хотя оно так же присутствовало почти в каждом, за редким исключением, устремился занять первое место рядом со своим сюзереном, сразу ощущая прилив сил и преемственность возможностей, при этом, будучи уверенный в том, что побывав слугой, станет равным господину, даже не подозревая, что побыв рабом, так и останется прахом…

Приблизившись к узкому мосточку, он сделал несколько шагов вперед к самому краю — от доски в стороны пошли небольшие концентрические волны, от соприкосновения с водой раздавался плескающийся звук, что только усиливало ощущение шаткости конструкции. Слегка присев, что понизило центр тяжести, мужчина продолжил движение, отметив, что раньше не додумался бы принять такое положение, а напротив, развернулся бы и со страхом покинул мосток. Ловкость и многие умения, которых не было прежде, появлялись и росли в необыкновенной скорость, позволяя ощущать себя уже настоящим хищным зверем.

Подобравшись к самому концу, сел на колени и наклонился над самой гладью, пока еще теребящейся остатками водного беспокойства. Через минуту зеркало расправилось, но кроме его отражения ничего не было видно. Как он ни всматривался ничего не получалось. Вспомнив, что Олег сказал в «полночь», он понял, что, скорее всего, свет от луны именно с этого времени начинает пробивать водную гладь под нужным углом, что и вызывало, что-то из ее толщи.

Неожиданно его качнуло, гробовщик, осознал, что-то необычное. Присмотревшись, он отметил, что резко изменилось положение ночного светила на небе — оно встало ровно над ним. Зловещая улыбка растянула его тонкие губы: «Мой сюзерен всемогущ, для него нет ничего не возможности!». Всмотревшись еще раз, он неожиданно «растолкал» взглядом сначала отражение от воды, затем мутность и тусклость самой жидкости, устремившись в глубь, пока не натолкнулся на большой валун, искрящий разноцветными каменьями. Он явно видел рассыпанные по нему брильянты, рубины, изумруды, топазы, сапфиры. Они были вправлены в золото: «Это же валун из сплава золота и каменьев!». Неожиданно блестки от отражающегося света луны пришли в движение и начали подниматься с глубины к нему, по ходу обретая форму, сначала рыбы, затем русалки, пока из воды не появилось прекрасное лицо модой женщины, очень знакомой, но гораздо лучше и совершеннее настоящего:

— Да! Ты идеал… Но кто ты?

— Сын не узнает мать?

— Да, ты и есть мой идеал… Но тебя же нет!..

— Я всегда и везде твоя… Хотя сейчас и занята…

— Ты там с кем-то?… Как ты можешь?

— Я идеал, а идеал всегда принадлежит господину…

— И кто он?

— Он господин тьмы…, но сейчас он отпустил меня к тебе…, он гордится тобой и ооочень надеется… Иди ко мне… — Под водой мелькнула блестящая чешуя, влажные холодные руки обвили его шею. Он поддался и соскользнув в воду, быстро погружаясь во тьму, которой не было конца. Пролетали мысли, теряющиеся в бесконечности: «Таким глубоким дно не бывает, да и русалок нет, и мамы…, но это она! Она принадлежит господину тьмы, который мною доволен…, но я не сделал пока того, что даст мне бессмертие и непобедимость… мама, мама! Постой, мне нужно…»… — Олег тряс, лежащего наполовину в воде Романа, совершенно бледного и холодного. Уже