единение людей, одержимых богом, с божеством. Либо одна душа испытывает это, либо душа вместе с телом, либо единое живое существо.

Именно поэтому многообразны признаки тех, кто испытывает вдохновение: движения тела и его частей или совершенная неподвижность, гармоничные построения, хороводы и слаженные голоса или противоположное этому. Тело кажется приподнятым, или увеличенным, или вознесенным в воздух, или же кажется, что с ним происходит противоположное. Кроме того, можно заметить большую равномерность голоса по силе, или в интервалах, разделенных молчанием, или в других случаях — его неравномерность, иногда звуки нарастают и затихают музыкально, а иногда по-другому.

6. Но самое главное — то, что влекомый богами ясно видит нисходящий и проникающий дух, он видит его величину, качество, и он мистически повелевает и управляет им.

Еще до того, как одержимый воспримет этот дух, он видит его в образе огня. Иногда становится совершенно ясно даже всем наблюдающим, нисходит бог или удаляется. Поэтому знающим становится известно самое истинное, самое мощное и самое упорядоченное в боге, относительно чего ему по природе свойственно говорить истину, и то, какую силу он предоставляет или проявляет. Те же, кто призывает дух без этих блаженных зрелищ, во мраке, как бы бредут на ощупь в из потемках и совсем не понимают, что они делают, понимая только немногие признаки, проявляющиеся через исступление тела, или другие признаки, видимые явно. Такие люди не знают божественного вдохновения в целом, которое скрыто во мраке. Но я возвращаюсь к моей теме. Если приход божественного огня и некий неизреченный вид света охватывают одержимого извне, наполняют всего его силой, распространяются в нем так, что он не может произвести никакого собственного действия, то какое собственное ощущение, сознание или интуиция[36] может возникнуть у того, кто воспринимает божественный огонь? Какие тогда могли в нем возникнуть человеческие эмоции, и как, будучи человеком, он мог воспринять страсть, экстаз, ошибочность воображения или что- либо другое, что большинство относит к подобным вещам? Стало быть, вот каковы божественные признаки истинной одержимости, и если обратить на них внимание, то, познавая их, мы не совершим ошибок.

7. Впрочем, недостаточно изучить только это, и никто бы не достиг совершенства в божественной науке, зная только их, — нужно познать и то, что такое одержимость и как она возникает. Ее неправильно считают движением мышления под демоническим вдохновением. Человеческое мышление не движется, если человек на самом деле одержим, и вдохновение возникает не от демонов, а от богов. Оно является не просто экстазом, а восхождением и переходом к высшему, в то время как помешательство и экстаз показывают также и ниспровержение к низшему. Кроме того тот, кто испытывает экстаз, действительно говорит что-то о том, что происходит с одержимыми, но не учит о главном. Главное — то, что одержимые всецело подчинены божеству, даже если божество является после прихода в экстаз. Итак, неправильно относить божественную одержимость на счет души или каких-либо ее способностей, или на счет ума или каких- либо его способностей или действий, или на счет телесной слабости или ее отсутствия, и неправильно предполагать, будто одержимость возникает описанным образом. Боговдохновенность — не человеческое дело, и вся ее власть не зависит от частей человека или действий человека. Напротив, они подчинены иной природе и служат богу орудиями. Бог сам исполняет всякое пророчество, и он действует сам по себе, без смешения и отрешившись от остального, без каких бы то ни было движений души или тела. Поэтому оказываются истинными пророчества, совершаемые так, как я говорю. Но если душа берет на себя инициативу или в процессе пророчества приходит в замешательство, или если тело вмешивается и нарушает божественную гармонию, пророчества оказываются беспорядочными и ложными, и одержимость уже не является настоящей и действительно божественной.

8. Итак, если бы истинное прорицание было освобождением божественного начала от остальной части души, или отделением ума, или некой удачей, или силой и напряжением в действии или в страдании, или проницательностью и порывом мышления, или возбуждением ума, то правильно было бы предположить, что все подобные явления, приводимые в движение нашей душой, являются одержимостью души. А если бы тело вследствие смешения своих качеств, например, связанных с разлитием черной желчи, или каких- либо иных, или, например, в еще большей степени — вследствие тепла, холода, влажности или некого их вида, или вследствие их пропорционального слияния или соединения, или вследствие дыхания, или вследствие избытка или недостатка их элементов, — если бы тело становилось причиной экстаза в одержимости, то испытанные изменения были бы телесными и вызванными естественными движениями. Если бы это начало было побуждаемо одновременно и телом, и душой так же, как они соединены друг с другом, то такое движение было бы общим действием живого существа в целом.

Но на самом деле одержимость не является произведением ни тела, ни души, ни того и другого вместе, ибо они не содержат в себе никакой причины для трансформации божества, и высшее не рождается по природе от низшего[37].

Впрочем, давайте искать причины божественного вдохновения. Это нисходящий от богов свет, посылаемые ими дуновения и исходящая от них совершенная власть, всецело охватывающая нас, которая совершенно изгоняет наше собственное сознание и движение и произносит слова, но не в согласии с мышлением говорящих — напротив, они, как говорят, издают звуки безумными устами и целиком служат и следуют лишь действию владыки. Вот что такое божественная одержимость в целом, и вот по каким причинам она возникает, если говорить о ней в общих чертах, а не в деталях.

9. Дальше ты говоришь, будто некоторые одержимые, которые слышат флейты, кимвалы, тимпаны или некую мелодию, испытывают такое же исступление, как и те, кто совершает обряды корибантов[38], кто одержим Сабазием[39] или служит Матери Богов[40]. В отношении этих явлений также нужно исследовать причины, как эти явления возникают и какой смысл имеет происходящее в них.

Действительно, то, что музыка способна приводить в движение и пробуждать эмоции, что звучание флейт пробуждает и исцеляет порочные страсти, что музыка меняет температуру и состояние тела, что одни мелодии приводят в вакхическое исступление, а другие останавливают его, как эти разные явления соответствуют индивидуальным склонностям души, что беспокойная и изменчивая мелодия, такая как мелодии Олимпа[41], подобает экстазу, и все тому подобное, что говорят на эту тему, — все это, я полагаю, не имеет отношения к одержимости, потому что это природные и человеческие явления и произведения нашего искусства, и божественное в них никак не проявляется.

Итак,