– Сола, немедленно проснитесь и поешьте. Сола! Ха! И эта особа еще упрекала меня в том, что я потратил весь свой резерв!

Глава 11

Из забытья меня вывели умопомрачительные запахи и чириканье воробьев за окном. Я приподнялась на локтях, оглядывая палату. Я была в ней одна, остальные койки пустовали.

Нужно узнать, как там пациент. Но сначала поем – судя по запаху, мой завтрак где-то рядом.

В комнату потоком вливалось солнце. Кажется, позднее лето Беленхейма решило порадовать одну из горячих поклонниц теплого моря и своих знаменитых яблок – меня.

Как раз одна из таких яблонь нагло просовывалась в открытое окно, постукивая по подоконнику увешанными плодами ветвями. Тук-тук. Никакого уважения к покою героини дня. Я решила, что поем и страшно отомщу нахальному дереву.

На прикроватной тумбочке дымилась тарелка с супом. Должно быть, жрицы решили, что аромат еды сам поднимет пациентку с постели. Признаюсь, ради такого благоухания я бы и из могилы поднялась.

Кстати, о скорбном. Если Фо Амаль не привиделся мне в бреду, с ним все хорошо. Надеюсь, обошлось без ожогов «кнутом» и проблем со старой раной. Я сейчас ни на что не годна.

Легок на помине. Фо Амаль появился из сада, презрев атаку тяжелых ветвей яблони. Маг легко и непринужденно вспрыгнул на подоконник, кинув пиджак на стул.

– Жив, – бросил он, не дожидаясь вопроса, предугадав его по моему раскрытому рту. – Вы вытащили парня с того света, Сола. Никто не верил, но вы справились.

– Уф! Скажу честно, я не была уверена в благоприятном исходе. А что у вас?

Я помнила о супружеской паре, выпитой перерожденным.

– Слухи о зомби были сильно преувеличенными, – маг удовлетворенно зевнул. – Старик оказался бывшим магом. Он отбился сам и в последний момент отвоевал у перерожденного свою супругу. После нападения пытался найти помощь, но соседи приняли его за умертвие и общаться отказались. Пришлось делиться силами, старикам уже лучше.

Я выдохнула с огромным облегчением. Суп показался в тысячу раз вкуснее. Ведь первой моей эмоцией после пробуждения было чувство вины. Наверное, именно оно руководило мной, когда я сама отбивала у Тьмы раненого парня. Не прокляни я Фо Амаля, не приди за ним очередной враг…

– Это был не наш клиент, – подсказал маг, вновь прочитав все мысли по моему лицу. – Вернее, клиентка.

– Что? Перерожденный…

– Перерожденная. Пришлось повозиться, но ушло больше времени, чем сил. Дамочка недавно вылупилась и отправилась на поиски приключений. На меня не среагировала, даже пыталась обойти стороной. В Управлении безопасности, где она работала, ее давно подозревали, рисковая фра общалась с «ловцами душ», якобы информаторами, и прочим сбродом. Маги отследили «коллегу» и разослали магическую почту. Бургомистр получил предупреждение с запозданием. Здесь такое бывает. Магнитные возмущения. Чувствуете облегчение?

– Не передать словами, какое, – призналась я. – Об этой стороне нашего… дела я не подумала.

Фо Амаль понимающе кивнул. К слову, выглядел он… живенько, задорно даже. С этими взъерошенными волосами и легкой небритостью…

Небритостью?

– Сколько времени прошло? – похолодела я, задержав у рта ложку с супом.

– С момента нашего выдвижения? Почти сутки. Вы долго спали. Я тоже прилег тут, в соседней палате. Выспался отлично.

– Сутки?! Марс закончился?

– Я не самый лучший астролог, – маг сорвал яблоко с ветки и смачно им захрустел, – но, думаю, да.

– Почему вы меня не разбудили?!

– Сола, – Фо Амаль задумчиво рассматривал огрызок, – вы так боитесь за мою жизнь? Или вас страшат последствия замкнутого проклятия?

– Страшат! – выпалила я, тоже отводя взгляд. – Я понятия не имею, какими они будут, если вас укокошат.

– Никакими. Вы не пострадаете.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. Я проверил.

Я аккуратно поставила пустую тарелку на тумбочку и проговорила:

– А вот с этого места поподробнее.

– Когда вы истощились, Сола, – теперь Фо Амаль пальцем покачивал ветку яблони. Масса интересных вещей вокруг, лишь бы не смотреть мне в глаза, – а истощились вы очень сильно… ваша магическая аура… как бы это сказать… отключилась.

– Знаю, это был магический коллапс. Некоторые из этого состояния так и не выходят, теряют способности.

Я поставила руну «дьяпи» на проверку состояния ауры. Уровень магии практически пришел в норму. Странно. Не помню, чтобы просыпалась и что-либо ела. Откуда же силы?

– Да, коллапс, – подтвердил маг. – На несколько часов проклятие нейтрализовалось. Полностью. Как только вам стало легче, все вернулось на круги своя.

– Значит, чтобы избавиться от нашествия недругов, вам просто нужно укокошить меня? – я невинно похлопала глазками. – Легкий выход из ситуации, не правда ли? Не то чтобы я подсказывала…

– Что вы, – вкрадчиво проговорил Фо Амаль. – Я буду вас холить, лелеять и…

Маг запнулся.

– И?

– Хотите яблоко?

– Хочу!

Я решительно встала (жрицы переодели меня в ночную рубашку, очень приличную и с бантиком на шее – очень кстати, мое платье пришло в негодность), прошла несколько шагов и… попыталась рухнуть на пол. Фо Амаль опять оказался рядом. Я повалилась ему на руки.

– Вы очень быстры, – смущенно проговорила я, выпрямляясь, но все еще цепляясь за рукав мага.

– А вы истощены, – небрежно бросил Фо Амаль. – Нам пора домой, там отлежитесь. Книпс готовит превосходный пунш, подкрепляющий тело, душу и ауру. Это старинный рецепт, весьма действенный – единственное, чем мальчишка может по праву гордиться.

– Пунш со специями? – ехидно поинтересовалась я.

– Ах да! – Фо Амаль поморщился, подумал и махнул рукой: – Черт с ним! Пусть добавляет, что хочет. Лишь бы подействовало.

… О яйце я вспомнила в машине. Кусала губы и подпрыгивала, молясь, чтобы оставленный без присмотра проект «сто халявных креатов» не провалился.

Фо Амаль даже поинтересовался, в норме ли я. Я промычала, что очень соскучилась по дому. Книпс тревожно косился на меня весь оставшийся путь, маг слегка отодвинулся на сиденье.

Вернувшись в особняк, я побежала к себе, благо силы почти вернулись и пол перестал покачиваться под ногами.

Застыла на пороге: камин потух, в комнате стояла прохлада. Скорбно вздохнув, я подошла к очагу и сунула руку в подставку. Яйца в ней не было. Нет, я не забыла его снаружи чердачного окна и точно помнила, как осторожно уложила между поленьев.

Первым подозреваемым, естественно, стал сам дом со всеми экспонатами, его населяющими. Гриф молчал, как статуя, и брезгливо воротил от меня клюв, мол, до такого бы он никогда не опустился. Я сделала вид, что поверила.

Многочисленные портреты в галереях хранили надменное молчание или возмущались почем зря. Я помнила, что говорил о них Фо Амаль: