В духовке что-то щелкнуло так громко, что Флоренс вздрогнула.

– Цыпленок. Ты ведь не вегетарианка, надеюсь?

– Нет-нет.

– Слава богу, – произнесла Хелен и вернулась к шинковке.

– Ты хорошо устроилась?

– Да, спасибо.

– Отлично, завтра приступим к работе.

– Как продвигается новая книга?

По лицу Хелен пробежала тень.

– Продвигается, – последовал неопределенный ответ.

– Это продолжение «Миссисипского фокстрота»?

– Нет, история Мод и Руби закончена. – Хелен провела ребром ладони по горлу.

– Жаль. – Флоренс почувствовала некоторую досаду. Как и большинство поклонников романа, она хотела бы узнать дальнейшую судьбу героев. – Люди будут разочарованы.

– Да, мой агент ежедневно мне об этом напоминает. Якобы я должна подарить своим читателям какой-то финал.

– Вы не согласны?

Хелен рассмеялась:

– Должна? Еще чего. Я никому ничего не должна. Она просто считает, что, если я напишу продолжение, это принесет больше денег.

Она вытащила цыпленка из духовки и мастерски разделала его, положив каждой на тарелку по грудке и ножке. Потом поставила все это на кухонный стол вместе с бутылкой вина и миской салата и жестом пригласила свою помощницу сесть.

Флоренс спросила, когда ей можно будет прочесть новую рукопись.

– Скоро. Может быть, завтра. Если тебе удастся расшифровать мои каракули – у меня со школы ужасный почерк. – Хелен объяснила, что пишет от руки, и одна из задач Флоренс – перепечатывать готовые страницы.

– Первый черновик готов примерно на четверть. Когда я начала писать, то поняла, что для этого романа потребуется собрать гораздо больше информации. Вот тут-то ты мне и понадобишься. Действие происходит в Марокко. Ты там была?

Флоренс покачала головой.

– Есть авторы, которые отлично писали об этой стране. Сразу могу вспомнить Тахара Бена Джеллуна и Пола Боулза.

– Простите, я их не читала. Но могу прочесть.

– Можешь не извиняться. Я дам тебе список полезных книг. Давай начнем с научно-популярной литературы. Забудь о Бене Джеллуне и Боулзе – они только собьют тебя с толку.

– А о чем ваша книга?

– Я пока прорабатываю разные детали. Но в общих чертах она об американке, которая бросает все и едет в Марокко работать с подругой детства. И это, конечно же, ведет к катастрофе. – Хелен улыбнулась.

Немного расслабившись после вина, Флоренс подумала, что наступил удобный момент.

– Я хотела сказать, что мне нравится, как вы описываете взаимоотношения между женщинами.

Именно эту фразу она мысленно репетировала в машине, пока они ехали с вокзала. Теперь, когда она ее произнесла, слова тут же показались ей банальными, чего она и боялась.

– Ну, это только потому, что мужчины меня мало интересуют, – рассмеялась Хелен.

Повисла неловкая пауза.

– Я не имею в виду, что я лесбиянка, – уточнила Хелен. – Я сплю с мужчинами. Иногда. Но я не хочу иметь с ними никаких отношений. Ни один из них не вызывал у меня такой интерес, какой вызывают женщины. Мужчины слишком прямолинейны. Они не понимают намеков и не замечают нюансов.

– Я однажды встречалась с мужчиной, – продолжала она, – и мы уехали на выходные. В отеле я поняла, что он понятия не имеет, как давать чаевые – ни посыльному, ни горничной, ни консьержу. Он все спрашивал меня, сколько дать, когда, кому. Меня это ужасно раздражало. Тогда я поняла, что никогда не смогу быть с мужчиной, который не умеет давать чаевые. Но через какое-то время мне стало очевидно, что мужчина, без проблем дающий чаевые, тоже не вариант. Это такая самоуверенность! Такое самодовольство! И кто же в результате остается?

– Может быть, есть какой-то компромиссный вариант? – предположила Флоренс.

– Нет. Компромиссного варианта не существует. Ни в чем.

Флоренс могла бы привести в пример бесчисленное множество компромиссных вариантов, – по сути, весь мир казался ей одним большим компромиссом, – но решила промолчать.

– Компромиссы существуют для посредственностей, – сказала Хелен, словно прочитав ее мысли.

Вскоре на тарелках остались только жирные кости и хрящи, но обе продолжили сидеть за столом, допивая остатки вина. Некоторая чопорность, поначалу присутствовавшая в разговоре, понемногу отступала. Из окон доносился ритмичный стрекот кузнечиков.

– А вас не беспокоит, что никто не знает, что вы – это вы? – Флоренс не удержалась и задала мучивший ее вопрос. – Что именно вы написали «Миссисипский фокстрот»?

– Bene vixit, bene qui latuit.

– Что, простите?

– Это латинское выражение, цитата из Овидия. «Хорошо прожил тот, кто прожил незаметно».

– А, понятно.

Заметив смущение Флоренс, Хелен рассмеялась:

– Не обращай на меня внимания, я чересчур загадочна. Если коротко, то нет. Меня не беспокоит, что никто не знает, что я написала «Миссисипский фокстрот».

– Но зачем вам это? В чем смысл всей этой секретности?

Хелен закурила сигарету и посмотрела в окно.

– Это кажется глупым? Мне – нет. Я была очень молода. Я написала «Фокстрот», когда мне было примерно столько, сколько сейчас тебе.

– Подождите, вам всего… тридцать три? Тридцать четыре?

Хелен усмехнулась:

– Вот вам и светские приличия. Мне тридцать два.

Удивительно: Хелен казалась ей старше. Хотя теперь, когда Флоренс задумалась об этом, атмосфера «Миссисипского фокстрота» во многом напомнила ее собственную юность. У некоторых одноклассниц Мод и Руби были сотовые телефоны, Буш был президентом. Осознание этого принесло с собой угнетающее чувство собственной неполноценности: ей вообще нечего рассказать, не говоря уже о том, чтобы написать бестселлер. Может быть, именно поэтому Хелен и казалась старше: она достигла гораздо большего.

– Как бы то ни было, – продолжала Хелен, не обращая внимания на смятение Флоренс, – я тогда жила в Джексоне, работала корректором в издательстве учебной литературы. Роман писала во время обеденных перерывов. Самое интересное, что я ужасно хотела переехать в Нью-Йорк и стать знаменитым писателем… Но к книге это не имело никакого отношения. Ее я просто обязана была написать. Должна была вытащить все это из себя, чтобы двигаться дальше. Вот ты знаешь, как избавиться от ленточного червя?

Флоренс помотала головой.

– Заходишь в совершенно темную комнату и держишь перед лицом чашку теплого молока. Червь высовывает головку из твоего носа, и тебе надо схватить его как можно быстрее и просто начать тянуть. Вот таким было для меня написание «Миссисипского фокстрота»: жестоким, болезненным, абсурдным. Но в итоге исцелило. Я не хотела приезжать в Нью-Йорк и ассоциироваться с этой книгой. Мечтала начать с чистого листа. Мне хотелось поехать туда, где никто ничего не знает о городке Хиндсвилл в штате Миссисипи.