Шрифт:
Закладка:
— Ты даже не отрицаешь! — храбро продолжала бывшая рабыня. — Не отрицаешь, что твоё сердце не свободно! Моя любовь для тебя — лишь должное, ты никогда её не оценишь!
— Прощай, Мадина. И помни о том, что я тебе сказал.
Шайтан Бури взметнул копытами песок. Я ловко запрыгнул на него и натянул поводья.
— Прости, Кемаль, я забылась, — поклонилась Мадина, овладев собой. — Но я не могу противиться своим чувствам, солнце моего сердца. Останься. Клянусь, я больше ни словом, ни делом не расстрою тебя.
Я ничего не ответил. Поскакал прочь, чувствуя спиной отчаянный взгляд отвергнутой красавицы.
В этот момент мы были близки по духу и чувствам, как никогда прежде. Каждый пытался удержать свои чувства в узде — и неизменно терпел поражение на этом поле боя. Любовь не выбирает…
Глава 9
Газаль
Я сглотнула, поборов головокружение, едва за Кемалем опустился полог шатра. Сердце колотилось так сильно, что я ощущала его ребрами.
«Ничего страшного, — сказала себе. — Ты победила в этом противостоянии. Хотя бы сегодня утром».
Я посмотрела на смятую постель с каким-то чувством обреченности. Вина и стыд за то, что сдалась так быстро, не пыталась отстоять свою честь, приставив нож к горлу — это были совсем не те чувства, что помогут выстоять и дальше, пока я не найду способ отсюда сбежать.
Жаркая волна прошла по телу, стоило вспомнить жаркие поцелуи Кемаля, тяжесть его тела, аромат кожи. Это вообще напоминало удар прямо в солнечное сплетение. Я села на край кровати, тяжело дыша.
Только мысль о том, что Висам сделает с моим обидчиком, хоть как-то могла меня утешить и, как ни странно, оправдать. Я имела право представлять себя не жертвой, не шармутой, не властной над собственной плотью, а этакой коварной злодейкой. Злодейкой, которая не отказала себе в удовольствии заняться любовью с тем, кто скоро будет изгнан из приличного общества с позором… а то и вовсе мёртв.
«Далиль никогда не узнает, как низко я пала. А все остальное он поймёт. Это кто другой, похожий на моего покойного отца, покрыл бы позором и забил камнями», — от воспоминания о том, в каком аду росла, на теле выступила испарина.
Я думала, избавилась от этого кошмара. Но здесь, в песках пустыни, царила анархия и куда более жестокие законы.
В теле бурлило послевкусие жаркой ночи. Столь сильное, что я злилась на себя. Даже психовала.
Расплескала воду, умываясь, Вырвала клок волос, пытаясь привести в нормальный вид спутанные руками Кемаля пряди. В общем, сделала все, чтобы отринуть в себе мысль, которая не давала покоя, но которую я усердно гнала:
Куда, шайтан его возьми, понесся Кемаль с таким видом, будто за ним по пятам гналось стадо песчаных гулей?..
Говорят, женское сердце чувствует присутствие соперниц. Я же была так дезориентирована и ошарашена одержимостью Аль Мактума, что в этом уравнение с неизвестными интегралами просто не было места кому-то третьему. Да и какой бы жаркий темперамент не был у шейха пустыни, после такой ночи у него не хватит сил на кого-то еще.
Пути Аллаха неисповедимы. Совсем недавно я оплакивала свою участь, а сейчас, только подумав о фантомной сопернице, ощутила подъем удовлетворения. У меня не было сомнений, что я у Кемаля на первом месте, и других быть не может.
Заплела волосы, отыскала в большом сундуке новое платье, темно-синее, с золотой бахромой по рукавам, и платок на голову с такими же подвесками по линии лба. Даже залюбовалась собой в огромном зеркале. Всю сознательную жизнь бежала от таких одеяний, предпочитая европейский стиль, преимущественно деловой и элегантный. А оказывается, мне идут оба эти образа.
К завтраку я едва прикоснулась. Еда здесь не претендовала на изысканность, уже мне привычную. Сжав в руках чашку с кофе, я вышла из шатра.
Солнце поднималось все выше. Вдалеке, на рудниках, кипела работа — огромные железные сваи понимались вверх и вниз, доносился глухой грохот. Я уже начинала скучать за роскошью дворцов, но и в этом уединенной уголке посреди дикой природы можно было найти свою прелесть. Если не замечать, какие жестокие обитатели поселения.
Не успела я сделать глоток кофе и зажмуриться, подставляя лицо солнцу, до моего слуха долетел топот копыт. «Кемаль никуда не уехал!» — промелькнула неуместная мысль, наполняя сердце приятным трепетом. Но когда я собрала волю в кулак с намерением придать своему лицу выражение холодности, едва не выдохнула от разочарования.
На меня смотрели сурово сведенные глаза Саида Ассасина.
— Закрой лицо, женщина! — строго выпалил он, будто сплюнул.
Мне захотелось рассмеяться. Послушайте-ка! До этого дня никто не ставил мне таких глупых запретов, тем более цепной пес обоих шейхов!
Я прекрасно помнила, что этот бедуин сделал с охраной, когда похищал меня из отеля. Их тела с торчащими из груди рукоятками до сих пор стояли перед глазами. Конечно, я должна была его бояться, но странно — ощущала себя настолько защищённой Кемалем, что страха не было и в помине. Поэтому ответила ему с таким же презрительным взглядом:
— Запомни, туарег, ты говоришь с наследной принцессой Аль Махаби. Изменилось моё положение. Но не титулы.
Убийцу мои слова каким-то образом смутили. Я гордо вскинула голову.
— Ты вряд ли не знал, кто я, когда похищал меня. И видел в одной ночной сорочке. Твоё требование закрыть лицо так же нелепо, сколь черно твоё сердце. Ведь в этом нет никакой необходимости!
— Ты надела наряд бедуинской невесты сама, или господин заставил тебя это сделать? — сощурился Саид.
— Надела что?
Только сейчас я начала понимать, почему это платье оказалось первым в сундуке. Значит ли это, что Кемаль не оставил мне выбора?
Саид не ответил. Я отпила кофе, который утратил вкус.
— И только потому, что я его надела, мне теперь стоит закрыть лицо?
— Нет, — прищур Ассасина мне совсем не понравился. — В твоих интересах теперь закрывать лицо потому, что привязанность молодого шейха Аль Мактума имеет свою цену. Ты теперь желанный трофей для разбойников… и досадная преграда для тех, кто хотел бы оказаться на твоем месте.
— Что, много желающих быть похищенными и увезенными сюда? — съязвила я.
Но Саид не ответил. Хлестнул своего скакунка и, подняв столб пыли, поскакал прочь.
