Добровольцы

Яков Шафран

Артем уволился в запас в июле в звании младшего сержанта и, когда вернулся домой (ощущение родного, теплого, уютного семейного гнезда, к которому тянуло все время службы, не оставляло его), чувствовал себя поначалу как бы не в своей тарелке – отвык от свободы. «Ты куда так летишь?» – удивлялись родные, видя, что он все делает чересчур уж быстро и с озабоченным выражением лица. Да, ответственность и организованность… Армия усилила в нем эти качества. Потому ему не нравилось, когда мать, убираясь в его комнате, по-женски, как ей казалось правильным, перекладывала все на столе, на полках и в шкафу. Ведь служба – третий, а кому и второй родитель – приучила: любая вещь должна лежать на своем месте, чтобы потом, когда понадобится, легко найти ее.

Так вышло, что друзья Артема, в общем-то дружелюбного, общительного и умеющего верховодить сверстниками, были старше его по возрасту. Уже в школьные годы серьезный и рассудительный, он любил подвижные игры – но не в «дыр-дыр», а футбол и волейбол по-настоящему, – и каждую свободную минуту проводил на школьном стадионе рядом с их домом. Благодаря его уличным тренажерам заметно вытянулся в росте; там он и познакомился с заядлыми игроками – нынешними своими друзьями, охотно принявшими в свою команду умного и уважительного паренька. Эта дружба осталась на всю жизнь. Потому для него, вернувшегося из армии, сразу нашлась и работа в автосервисе, и компания для отдыха, не в пример одногодкам с их пьяными гулянками и на все согласными девочками. А поскольку Артем не любил прохлаждаться, то и не тянул с началом работы. Ремонтировать машины ему нравилось, но себя он мыслил в ином качестве – мечтал «ремонтировать» людей. Он и к машинам-то относился как к людям: поглаживал их, как бы похлопывая по плечу и мысленно разговаривая с ними, – и готовился через год поступать в медицинский институт. Как-то он проговорился об этом в мастерской, чем вызвал насмешки и некоторое охлаждение к нему.

– Ты поменьше рассказывай о своих планах. Мало ли кто кем хотел или хочет, да не может быть! – говорил ему Виктор, друг, который и устроил его на работу.

– Мне можно рассказывать все, вот и рассказывай мне!

Через пару месяцев Виктор пришел в мастерскую чернее тучи. На расспросы Артема вначале ничего не отвечал, только желваки ходили на скулах, резко выступивших на осунувшемся лице, да взгляд из-под прикрытых ресниц был какой-то затравленный. Но, когда немного пришел в себя, глубоко вздохнув, произнес:

– Серегу привезли…

– Как привезли? Что значит – привезли?!

– В гробу привезли, в цинковом…

– Серегу?! Откуда?

– С Донбасса. Он там добровольцем воевал, пока ты служил.

…Впервые со смертью товарища (друзьями они не были – невозможно дружить с абсолютно закрытым, постоянно пребывающим в себе человеком) Артем столкнулся в армии. Но то было самоубийство – суицид, как официально выражались командиры. Было даже возбуждено уголовное дело – «доведение до суицида». Алексею до дембеля оставалось полгода. Тем не менее он повесился… При этом дедовщины в части не было и в помине, и со стороны офицеров рукоприкладства и вымогательства, как пишут в СМИ, не наблюдалось. А вот происшествия были, и несколько – буквально одно за другим: то солдата задавило грузовой машиной, еще три человека погибли при взрыве танка на полигоне, а то взорвалась БМП… Психологически тяжело было всем – такое не на войне, а в мирное время! Однако у Алексея не выдержала психика, и…

Но здесь была другая смерть. Сергей, один из самых близких друзей, находился, как сказали Артему, в командировке и вскоре должен был приехать. Артем очень ждал встречи с ним… А встретил в гробу, в оцинкованном запаянном гробу, который находился внутри деревянного, открытого. В изголовье среди живых цветов стоял портрет Сергея в красивой рамке. Как выяснилось, он погиб на Донбассе в знаменитом бою за Саур-Могилу двадцать шестого августа 2014 года, почти через месяц после прихода Артема из армии…

Дверь была открыта настежь: входили родные, соседи, друзья и просто знакомые. Мать, седая женщина в простом пальто и накинутой на голову шали, сидя у гроба, причитала и при появлении всякого нового человека начинала голосить. Рядом, держа ее за руку, беззвучно плакал старик отец. Девочка лет десяти, племянница Сергея, удивленно и испуганно смотрела на бабушку и как-то пыталась успокоить ее. Артем подошел, по-солдатски, мужественно, как мог, выразил соболезнование родителям и встал у гроба. «Прощай, Серега!» – плакала его душа, но он крепился, стараясь не проронить ни слезинки. Только, как в калейдоскопе, в сознании сменяли друг друга картины их встреч, совместных дел, дружеских шуток, улыбчивое, веселое лицо фактически ставшего ему старшим братом Сергея. И вдруг спазм перехватил дыхание: «Вот и свиделись, друг, а сколько я сказать тебе хотел…» Слезы, скатившейся по щеке, он ни стесняться, ни вытирать не стал и, выйдя во двор, затянулся взятой у кого-то сигаретой, хотя до того не курил.

Все украинские события начались, когда Артем еще служил. Солдаты по армейскому распорядку каждый вечер с 21.00 по 21.15 просматривали первую часть программы «Время». Киевский майдан буквально приковал ребят к экрану, ставшему для них окном в иной, чужой и кошмарный мир. Ведь после слабой попытки прекратить безобразие все перешло в форму чуть ли не восстания. Только много позже Артем понял, что главное происходило не на площадях и улицах, а за всем этим, как за ширмой, совсем другие люди устроили госпереворот, далеко не в интересах скакавших на майдане. Эти скачущие, их глумливые выкрики «москаляку на гиляку» – производили тягостное впечатление. Артем с детства был воспитан дружелюбии к людям любой национальности – а в его родне были и русские, и украинцы, и поляки, и евреи, то есть весь малороссийский интернационал. Такие же чувства в той или иной степени испытывали и все солдаты и офицеры.

Но вот пришла весна и события в Крыму. Настроение ребят заметно изменилось. А когда объявили о воссоединении Крыма с Россией, ликование охватило всех – даже самые скучные и серьезные улыбались. Конечно, и среди ребят находились те, кто кривился при информации с полуострова. Ну, не «пятая колонна», а только отдельные единицы ее все же были среди сослуживцев Артема… Но общей радости это не портило. А командование устроило праздничный ужин с пирожными и лимонадом в честь долгожданного исторического события.

Однако затем оптимизм и светлые ожидания того, что крымский сценарий повторится на Донбассе, явно пошли на убыль. А дело было так. Жители Донецкой и Луганской областей провели референдумы, провозгласили себя суверенными республиками, – ими двигало желание объединиться в Новороссию и войти в состав России. В основной массе своей, как и крымчане, люди считают себя русскими. Они воспротивились насильственной украинизации, «великой украинской истории» и ее бандеровским «героям» и не поддержали хунту, захватившую в Киеве власть. Но их мечты воссоединиться с Россией не сбылись.

Дальнейшие же события на Донбассе – на Артема особенно повлияли бои за Николаевку вплоть до отхода ополченцев из Славянска, – когда начался бесконечный «сериал»: бои, обстрелы украинскими военными гражданских объектов, гибель людей, искалеченные тела, сгоревшие дома, разрушенные школы и больницы, – ввергли ребят в настоящую депрессию, все в части ходили как в воду опущенные. Пришлось начальству даже меры принимать насчет дисциплины…

Но через некоторое время на Донбасс поехали добровольцы, в том числе контрактники из их части. А обратно – по письмам из дома – стали иногда приходить «грузы-200». Вот и Артем встретил Сергея…

Артем похоронил, потом помянул друга вначале в кругу его родных и близких, а затем отдельно, среди общих друзей. Он тосковал по Сергею. В свободное от работы время ходил по аллеям парка, где когда-то гуляли с друзьями в теплые летние вечера и где однажды они с Сергеем вступились за знакомую девчонку и вдвоем отлупили троих хулиганов, пристававших к ней. У паромщика дяди Василия он одолжил на время ту самую старую лодку, все так же переваливавшуюся с бока на бок у берега и знакомо, словно ворча на седоков, скрипевшую уключинами: на ней они с Сережкой любили кататься по реке или, сидя в ней, удить рыбу. Много, много было таких мест, вызывавших в его душе грустные воспоминания… Но не только ими жил в эти дни Артем.

В город приехала семья беженцев из Краматорска: мужчина лет сорока с женой и тремя детьми