Воспоминания о том, что семьсот лет назад натворила одна из озлобленных ведьм, имеющая трех покровителей, возымело свое действо. Не осознавая, что творит, Аргаир, словно разъяренный ирбис, бросился на Литмира. Схватив менталиста за грудки, впечатав его в стену, с перекошенным от злобы лицом бил того головой о каменную кладку, повторяя раз за разом:

— Убью…Ты-ы-ы…Недоумок… Убью… ты… ты…

Если бы не Камаир Ринский, он бы выполнил задуманное.

Тяжело дыша, канцлер вернулся за стол. Завалившись в кресло, обдумывал, что делать с капитаном.

Менталисты в государстве имеются, но их дар не превышает пятого уровня. Внедриться в ум человека они могут, но единственное, на что их хватает — это уловить отдельные обрывки памяти. Все менталисты работают под его руководством. Занимают высокие посты и имеют звания, позволяющие им жить достаточно хорошо.

Самый высокий ментальный дар имеют те, в ком течет королевская кровь. Дядя Гариар Тармийский, герцогиня Авигель Арвайская и он имели десятый уровень магического дара. Что интересно. Лишь у короля все дети рождались менталистами. А дальше дар словно ослабевал и пробуждается только в первом наследнике герцогской крови независимо от пола.

К примеру, младший брат Вильгар является обладателем двух магических даров — огня и воздуха. Их отец, герцог Маирон Арвайский, погиб в войне десятилетней давности. К сожалению, после его смерти мать прожила недолго. Трудно бы им пришлось, если бы не бабушка Авигель. Вот у кого стальной характер.

Раздумья дали немного времени успокоиться. Хотелось немедленно посмотреть, что же случилось на самом деле.

Схватив руку целителя, стал считывать его воспоминания. Волосы вставали дыбом от вида вылезающих из земли корней дерева. В голове не укладывалось, как можно оживить дерево и управлять им.

После просмотра событий, способствовавших появлению у графини Яримы Барванской третьего помощника, навалилась какая-то обреченность. Страх предстоящей беды сжал грудь, не давая глубоко вдохнуть. Ведьмы — народ вспыльчивый. Злоба порой так застилает им глаза, порой они не понимают, что творят. Если Ярима послала вдогонку Литмиру проклятье, то неизвестно, какую силу оно наберет, достигнув его. Заклятье, усиленное в сто раз, может превратиться в черную смерть. Обрушившись на одного человека, оно перекинется на другого и так по цепочке за один день может уничтожить все население Сарварс.

Аргаир не знал, что предпринять и приказал отвести дознавателя в подземные казематы. Закрыть его в отдельной камере с самыми толстыми стенами. В караул отослал сильнейших магов-огневиков и приказал им, что при виде «Черной смерти» соблюдать спокойствие. Дождавшись, когда она проникнет в камеру к Литмиру Фаминскому, ударить огневым залпом. Держать пламя до тех пор, пока оплавившиеся камни не превратятся в монолит. Спасет ли это, он не знал.

В ожидании вестей канцлер не покидал своего кабинета сутки. Сидя в кресле, прикрыв глаза, глава тайной канцелярии прислушивался к каждому стуку, раздававшемуся в коридоре управления. Минуты, а затем и часы ожидания тянулись нескончаемо долгого. И только по истечению определенного времени он понял, что можно дышать спокойно. Было одно объяснение поведению Яримы — ее больная дочь. Видно, она сейчас занимала все материнские мысли, поэтому и не до проклятий было новоиспеченной ведьме.

Отдав хвалу Единому, Аргаир приказал сменить охрану около камеры Литмира Фаминского, а сам отправился домой.

Сидя в карете, он смог теперь спокойно подумать о дознавателе. И даже нашел тому оправдание в его поведении.

«Приведений видят только люди с седьмым магическим даром. У Литмира третий. Из всей их поисковой группы только он один, не видя призраков, не мог ясно осознать обстановку, в которой оказался. Но, с другой стороны, Камаир его предупреждал о силе ведьмы с двумя покровителями. И опять же, Фаминский из-за своего паршивого характера пропустил предупреждение мимо ушей. Вот пусть посидит в отдельной камере без еды и воды и подумает над своим поведением. Выгнать бы взашей, но при ситуации, которую они имеют, пока этого делать нельзя. Даже такой слабый менталист, как Литмир, сканируя воспоминания, может поймать убийцу. Только вот где его искать, этого душегуба?»

Впервые в своей жизни канцлер чувствовал себя беспомощным. С каждой найденной жертвой или то, что от них оставалось, Арвайский понимал, что насильник в этот раз оказался очень изворотливым. Он не оставлял после себя улик. Лучшим дознавателям совершенно не за что было зацепиться. Это беспомощное чувство вызывало дискомфорт и плохое настроение.

Когда Аргаир подъезжал к дому, память неожиданно подкинула ему образ девушки. Воспоминания целителя были наполнены восхищением. Не мудрено. Дочь Яримы, Лив, имела очень удивительный цвет волос. Светло-серый пепел, разбросанный по белоснежной наволочке подушки, притягивал взгляд. Завораживали своей необычной красотой и ее серебристого цвета зрачки глаз. Их оттенок менялся в зависимости от попадания на них дневного света, пронизывающего комнату через оконные рамы. Словно речной перламутр, радужка переливались различными серыми тонами, наполняясь то нежностью, то неподдельным страхом. Остальные видения сводились к чисто целительской деятельности, и они, к счастью, оказались утешительными.

«Подумать только, девушка осталась жить после укуса Уфы. Интересно, откуда хищница появилась в родовых угодьях графини? Среда обитания ядовитых убийц, в основном, южные земли Сурманианского государства».

Размышления герцога прервал добродушный возглас кучера о прибытии в замок. Не спавший больше суток глава тайной канцелярии так устал, что, выйдя из кареты, мечтая о горячей ванне и мягкой постели, поспешил домой, потеряв нить своих раздумий».

* * *

Немного окрепнув, я из любопытства облазила матушкину усадьбу, чем-то напоминающую мне поместье купца.

У самой дороги она была выстроена из добротных огромных бревен изба, в которой мы с ней проживали. За домом располагалась небольшая конюшня, способная разместить в себе тройку — четверку лошадей. На данный момент в ней находилась пара лошадей. Ими занимался Эром. Он запрягал коней то в бричку, то в телегу или карету. Все эти повозки стояли под невысоким навесом, вероятней всего, спрятанные от непогоды. Также имелась баня и две небольшие рубленые избы.

В одной из которых жил Эром, а в другой — Марша. Кухарка, прачка и прислужница в одном лице. Годов ей было под пятьдесят, но она превосходно справлялась со всеми возложенными на нее обязанностями. Самым ценным для нас было то, что женщина была глухонемой, и она совершенно не интересовалась тем, что происходило в графском доме. При виде меня всплеснула руками и принялась откармливать